— Таня, что там может быть интересного, в гимназии? Сусик (так называлась у них классная дама Сусанна Сергеевна) опять меня ругала, она говорила: «Что картавишь, как слова произносишь? Уже пол гимназии заразила!» Неужели это так заметно?
Лулу была поражена дикой вспышкой елейной тетки. Вечером, привязав к груди пузырь со льдом, Софья Осиповна сообщила господину Петрову, что их бездушная нахлебница хочет свести ее в могилу, и рассказала довольно связную историю, в которой Лулу к удивлению своему оказалась отъявленной Бого- и тетко-ненавистницей.
— Похоже на дежавю, Шаховской, ты как будто снова пытаешься защитить чью-то честь, или и здесь есть о чем догадаться?
— Ну, пора, пока дойдешь, да ляжешь, а завтра вставать рано. Ступайте, одевайтесь. Нечего, Татьянка, жалобно поглядывать, не последний раз у нас Шура.
— Вот чудесно, мне как раз сюда! Спасибо! — она улыбнулась, довольная, что все так удачно складывается, и взглянула на своего провожатого, который замешкался в воротах. Удивительно, ей показалось, что она где-то видела это скуластое лицо!