— Да будет тебе! Надоело мне уже. Господин Петров привез третьего дня гарнитур, мне, небось, и не показала! А теперь бриллианты подавай! Да я для тебя, как ты замуж выходила, из ушей серьги вынула и исполовинила. Так половинки и ношу!
Дальше в полуоткрытую дверь видны как бы мелькающие кадры синематографа. На лице дяди тает ухмылка и проступает страх. Ладонь Виконта мелькает где-то возле шеи Петра. Петр шатается. Теперь у него лицо бессмысленное. Виконт берет его за руку выше локтя, подталкивает к мату …
— Я — на стражу! Тут же нет запоров, хоть вы и придвинули эту штуку… вроде шкафа. Вы ляжете — и сразу пройдет, правда? А я все разведаю, что это за церковь такая. Вы не голодный?
Какая бесконечная и жаркая ночь! По коридору кто-то долго ходил, топали, раздавались голоса. Но уже давно воцарилась мертвая тишина… Только, как заснуть, если ожидаешь, что не сегодня-завтра произойдет что-то страшное… Какой ненавистью блеснули глаза Петра, когда он сказал: «Я не помнил о вас» и насколько тяжелее был взгляд, которым ответил Виконт!
— А откуда вы такую картинку взяли? Их продают? С разными буквами?
— Появился. Вот уж действительно, «не ждали». Похоже, что его били, — прокомментировал появление жеребца Виконт. — А что же Ромашка? Может, разъяренные коровы просто съели нашу неженку?