Удивительно, но такое, казалось бы, невеселое происшествие настроило их на озорной лад, по крайней мере, внешне.
Саша машинально кивала, старательно укладывая вещи, связывая стопки тесемками. Ей больше хотелось послушать остальных, но эта, чрезмерно ясноглазая, плотно взяла ее в полон. Саша могла только исподволь приглядываться: есть здесь еще такие, как она, скрывающие свое позорное дворянское происхождение? Ее фантазия всегда работала очень бурно, вот и сейчас она невольно прикидывала, кем бы могла быть каждая. Юля, наверное, дочка врача или учителя… черноволосая, высокая — из рабочих, и та, в углу, и та у шкафа… А приклеившаяся к ней восторженная Стелка, наверное, дочь модистки или швеи… Нет, здесь все — простые. Им стыдиться не приходится. И держатся они совсем не так, как гимназистки. Саша попыталась мысленно призвать себе на помощь Пушкина. Но что-то не очень получилось…
— И еще, Саня, глянь, словцо, заодно уж: «defendre».
— Чтение во время для спанья — нарушение дисциплины, такое же точно, как драка в любое время. Днем ходят квелые. Если вы будете им потакать, они превратят день в ночь, а ночь — в день. На ваших же уроках дрыхнуть будут. Это, по-вашему, дело?
— Аристократ — еще того похуже. Самые паразиты и были. В квадрате.
— Нет, нет. Не получается же пока. — Вот как надо учить русский язык! В этот момент слова «мышцы болят» стали для Лулу понятнее всех слов на всех языках мира.