– Но и она имеет право на существование. Ты вольная птица, милый, ты летишь туда, куда зовет тебя твой огонь исследователя и экспериментатора, а мы пока еще служим. И игнорировать задание Капитула попросту не можем.
– Если бы ты думал, мы бы вообще в это не ввязались, – буркнула лучница.
– Вы ведь можете, – сказал мэтр Рамил, – пока ваши силы не иссякли, попробовать Усмиряющие Сферы. Чтобы как-то прекратить кровопролитие. Разве не этим вы занимались у ворот?
Лишь легконогая Майриэль уже стояла в начале улицы, но до нее было еще не менее двух дюжин ярдов.
«И это все, что тебя угнетает? Кратковременная потеря контроля над своим любимым телом? Мальчик, ты неправильно мыслишь. Чародеи нашего уровня живут тысячи лет, что такое пара часов рабства по сравнению с вечностью могущества? Ты знаешь, сколько я был рабом своего учителя? Четверть века, зато теперь я повергаю законы Вселенной одним своим словом».
Именно из-за этой неуемной жажды узнать неизвестное, познать непознанное, опробовать неопробованное. Навязчивая тяга воплощать свои догадки, несмотря на риск как для себя, так и для окружающих, которые, как ни старался или ни пытался убедить себя в этом Рамил, также могли пострадать; эта способность радоваться искренней, почти детской радостью любым новым знаниям; эта готовность поверить тем, кто стал или только прикинулся единомышленником – вот что делало бывшего архимага Арана тем, кем он был. Легендарным изгоем мэтром Гаренцвортом.