Правда, мы узнали об этом не сразу, а после того, как дождик кончился. Потому что все высыпали на улицу, прыгали и бегали под дождем. В палатках никого не осталось. До сего дня многие дождь только в кино видели. Это удивительно! Вода падает с неба! Капли оставляют следы на песке, от них разбегаются круги на воде.
Как-то так получилось, что мы уже как две подруги говорим, а не как госпожа с рабыней. Госпожа Линда запретила себя госпожой называть. Я ей все свои тайны и желания поведала. Глупо, наверно. Все мои подруги в один голос советовали никогда так не делать. Любое слово, сорвавшееся с языка рабыни может отозваться кнутом по спине.
— Картриджи в киберкоке наши или от гостей?
— Наши машины летают очень быстро. Пьяный не так скоро замечает опасность, как трезвый, чуть медленнее отворачивает от нее. Много водителей разбилось насмерть, еще больше покалечились. Тогда приняли закон, запрещающий пить перед полетом, — разъяснила Линда. Я даже рот раскрыла. Никто мне этого не объяснял. Мылкий посмотрел на меня, ухмыльнулся и подмигнул. Я прижала ушки, закрыла рот и выпрямила спину. Совсем забыла, как положено рабыне сидеть за столом.
— Все слышала? Передай Берре, чтоб занялась обедом, а сама возвращайся сюда.
Поддерживаемый, бреду по стеночке в медотсек. Усаживаюсь под колпак. Минут пять Марта, кусая губы, изучает кривые и графики на экране. Потом оборачивается и грустно смотрит мне в глаза.