— Миу прошла скоростной курс промывания желудка и очистки кишечника. Ее сначала жестоко вырвало, а потом пронесло. Да ты не беспокойся. Пол и ванну в медотсеке мы шампунем вымыли. Это, скорее, моральная травма. Линда, чтоб утешить малышку, подарила ей байк.
Мой байк подключили к ветродую, а байки Мухтара и Линды — к нагревателям воздуха. Проверили. Длинный широкий коридор, в котором могла разом поместиться половина труппы, стал сушилкой. Я сбегала на второй этаж и убедилась, что огромные бочки для помывки актеров полны воды. Бочки рядом со сценой тоже полны воды — есть, чем смывать «кровь» с пола.
— Эй, усатые-полосатые, что за дела? Освободите посадочную площадку!
— Есть, Семен Семеныч! — откликнулся Глеб и защелкал чем-то на своем столе. Мой экран поделился на четыре маленьких. В одном я с лекарем, в другом — Глеб, в третьем — Семен Семеныч, четвертый — пустой.
Миу подводит байк к забору резиденции Мылкого. Проныра стучит в ворота кулаком. Открывается окошко в калитке, выглядывает охранник. Миу кланяется ему.
Ничего интересного. Такие рассказы я несколько раз слышала. Дикарей не было, только дикарки. Низкорослые, толстенькие, очень выносливые, но ленивые. По раскрасу — серые или рыжие с черными полосами. Матросы выменивали их у туземцев на железные топоры. Обучившись языку, дикарки становились обычными рабынями или женами матросов. В общем, в перерыв мы покинули дворец. Линда на байке увезла хозяина домой, а остальные полетели в Столицу. Мне даже с Шурртхом поговорить не удалось.