Черная бровь профессора Кирла удивленно взметнулась вверх, но он слишком давно знал Тария и понимал, что вампир ни за что не скажет больше, чем решил сам. Мэйру удалось удержаться от вопросов. Раз Тарий просит, значит, так нужно. Лишь утвердительный кивок Кирла стал ответом ректору МАМ.
Ну что я могу сказать? Он меня задел, и я обиделась. Пусть теперь стоит в гордом одиночестве. Дрэй, похоже, был удивлен подобной реакцией и попытался овладеть моей конечностью вновь, но ему это не удалось. Я опять увернулась от него и, злобно сверкнув на него глазами, отстранилась еще на полшага. Он недовольно качнул головой, но больше настаивать не стал, тем более что двери зала приемов распахнулись, и нам всем резко стало не до того.
– Думаешь, не согласится? – неуверенно поинтересовался Ким.
В то же мгновение его ладони оказались на моих щеках. Он смотрел на меня как-то совершенно иначе, чем всегда. Не было той мальчишеской беззаботности во взгляде карих глаз. Словно он почувствовал ход моих мыслей.
И почему у меня такое чувство, что меня только что развели, как глупую гусыню? Сначала раззадорили, потом сунули в рот конфетку и притворились самыми несчастными в мире созданиями, коих только я могу облагодетельствовать. Для таких психологических игр я, как оказывается, еще совсем мала и, чего уж скрывать, импульсивна, глуповата и наивна. Потому дав себе слово придумать что-нибудь к нашей следующей встрече, я открыла дверь и вышла.
– Ну что же ты плачешь? – сладко-писклявый голосок раздался из придорожных кустов.