"Интуитивно, - кивнул Рэн. - Эта его способность к прозрению... очень интересное свойство, кстати. Мы уже давно интересуемся верховными, но пока аналогов этому умению я нигде не встречал".
Все. Заканчиваем развешивать уши лопухами. Надо встряхнуться.
"Скорее, Хейли! - его шепот почти угас, а недавняя печаль в глазах сменилась звериным голодом и неутоленной жаждой крови. - Уходи. Я больше не могу себя... контролировать..."
Быть может, только в оружейной комнате обстановка была несколько разнообразней, но сама комната, как и другие помещения, оказалась пуста. В том смысле, что никого, кроме меня, там не было. И, судя по тонкому слою пыли на полу, уже очень давно. Как никто не ходил по пустынным коридорам школы, не брал в руки колбы и реторты, не смотрел на живые картины и не рисовал на однообразных серых стенах забавные рожицы.
Пришлось, ворча на весь белый свет, забираться на другую сторону кровати и умащиваться рядом. Следить за оголодавшим инкубом большую часть ночи. Вздрагивать от его метаний, которые повторялись с завидной регулярностью. Покрываться холодными мурашками от раздающегося время от времени звериного рыка. И с опаской хватать его за руку, с каждым разом убеждаясь, что она становится все более холодной.
- Потому что, пока наслаждаетесь нарисованными чудесами, ваш разум живет в плену иллюзий. А ваше оцепеневшее тело, замершее перед ними, остается абсолютно беззащитным. Вас могут беспрепятственно ударить, порезать, пленить... и вы ничего не почувствуете, пока не станет слишком поздно. А если ваше тело снаружи умрет, то разум никогда не покинет созданной клетки, и вы будете обречены вечно скитаться по нарисованному миру, искренне веря в то, что он настоящий. Кстати, далеко не из всякой картины можно выйти самостоятельно, арре. Поэтому не рискуйте больше - не смотрите по сторонам. Я еще не все картины-ловушки убрал под замок.