Маркиз замер и недоверчиво воззрился на Охотницу.
И он поспешил вслед за Дверью и Охотницей.
– Как вы смеете?! А ну-ка остановитесь! Вон отсюда! Нет, только не туда…
Когда-то ручьи и реки, забранные потом в трубы, свободно текли по Лондону – с севера на юг (а к югу от Темзы – с юга на север), – регулярно снабжая Темзу мусором, трупами домашних животных, а также содержимым ночных горшков. Большую часть нечистот Темза исправно выплескивала в море, но кое-что оставляла себе. Эта замечательная система существовала довольно долго, пока наконец в 1858 году, из-за невероятно жаркого лета и огромного количества отходов, сбрасываемых в реку людьми и заводами, не породила удивительный феномен, вошедший в историю Великобритании под названием «Великий смрад». Темза вся превратилась в канализацию. Многие уехали из Лондона, а те, кто остался, обматывали лица шарфами, смоченными карболкой, и старались дышать только через рот. В тот год парламент закрыл сессию раньше обычного, а на следующий год принял указ о строительстве канализации. Под землей были проложены тысячи миль труб, под небольшим уклоном с запада на восток. Где-то за Гринвичем коллектор выходил в устье Темзы – и все отходы попадали прямиком в Северное море. Именно этот путь и предстояло преодолеть телу маркиза Карабаса – с запада на восток, навстречу восходу солнца и холодным морским водам.
– Занятно. Этакий сложносочиненный дом, комнаты со всех уголков Лондона. Оригинально. Знаешь, Дверь, твой дедушка был с фантазией.
Это было смело. И глупо. Возможно, если бы не этот плевок, ему бы позволили тихо умереть. Но теперь они возьмутся за него с двойным усердием.