Примерно в четыре неверно направленный снаряд из американской полевой гаубицы, перелетев через городскую стену, взрывается у северного парапета Форт-Насионаля, куда согнали против воли триста восемьдесят французов. Девять человек умирают на месте. У одного из них — он только что играл в бридж — в руках по-прежнему зажаты карты.
— Россия, — говорит он, хотя по каким признакам это ясно — Вернеру невдомек.
Она помогает Максу надеть пижаму, целует его в лоб и говорит: «Спокойной ночи». Потом чистит зубы, стараясь не глядеть на себя в зеркале, подходит к входной двери и долго смотрит через стекло на улицу. В подвале Альберт гоняет поезда по тщательно раскрашенному миру, под виадуками, по электрическому подъемному мосту; они жужжат тихо, но неотвязно, и этот звук отдается в дощатых стенах.
— А прямо сейчас немецкие солдаты укладываются на наши кровати, папа?
А может, камня никогда и не было. Может, все это легенда, сказка.
— Больше никакого шоколада. Никаких привилегий.