На конюшнях, винограднике и стрельбище лежит металлический зимний свет. Небо над холмами исчеркано птичьими строчками — пути миграции воробьиных проходят прямо над шпилями школы. Иногда вся стая садится на огромную липу за плацем и мельтешит среди листьев.
Фон Румпелю говорили, что документ существует на самом деле. Четыреста страниц.
— Музей разослал письма всем начальникам тюрем в Германии.
Этьен натягивает проволоку — одну к колокольчику на третьем этаже, за телефонным столиком, другую ко второму колокольчику на чердаке и третью к входной решетке. Мари-Лора трижды испытывает систему: с улицы распахивает решетку, и в доме мелодично звенят два колокольчика.
— Скоро рассвет. Я вернусь через сорок пять минут.
Вновь находит пальцами крепостную стену, Голландский бастион и ведущую вниз лесенку. Вот из этого окна в настоящем городе женщина каждое воскресенье вытрясает половики. Из этого окна мальчишка как-то крикнул Мари-Лоре: «Смотри, куда прешь! Ты что, слепая?»