Фортепьяно по-прежнему играют — впечатление, что их десятки и музыка льется со всех сторон.
Этьен оказывается замечательной сиделкой. Мокрые тряпки на лоб, бульон, страничка из Пастера или Руссо. Он явно простил ей все грехи, прошлые и настоящие. Этьен закутывает мадам в одеяла, но по временам она дрожит так, что он накрывает ее большим тяжелым ковром с пола.
— Вы подвергаете себя опасности, храня дома такие вещи, — говорит полицейский.
Пауки ткут паутину между потолочными брусьями. Мотыльки бьются в стекло. Начинается дождь.
Они могут сутками маршировать без еды. Они заделывают детей каждой школьнице, которую встретят.
Иногда Вернеру дают несколько марок. Иногда шахтерская жена варит ему сосиски или заворачивает в салфетку печенье для сестренки. Скоро Вернер уже может мысленно нарисовать карту расположения всех приемников в округе: самодельный детекторный у аптекаря на кухне, десятиламповая радиола у начальника отдела (она била током при попытке сменить программу). Даже в самых бедных шахтерских домах есть государственный приемник с орлом и свастикой — длинно— и средневолновый «Фолькс-Эмпфенгер VE301», на котором указаны только немецкие станции.