Зачем она приехала? Какие ответы надеялась отыскать? Утром второго дня в Сен-Мало они сидят на площади Шатобриана, напротив исторического музея, там, где жесткие скамейки смотрят на клумбы, окруженные металлическими полукольцами. Под навесами туристы перебирают тельняшки и акварели с изображением корсарских кораблей; отец, что-то напевая, обнимает дочку за плечи.
Девушка перестает читать, снова трещат помехи. Когда ее голос раздается опять, это взволнованный, настоятельный шепот: «Он здесь. Прямо подо мной».
Он, как может бережно, водит щеткой по ее мокрым волосам. Окна дребезжат на морском ветру.
— Ведите себя спокойно, — говорит фрау Елена девочкам. Ханна, Сусанна, Клаудиа и Ютта — ни одной из них еще нет семнадцати; голос у фрау Елены тихий, но страха в нем не слышно, разве что огорчение. — Ведите себя спокойно, и они не станут стрелять. Я пойду с ними первой, потом они будут добрее.
Шестнадцать шагов до фонтана, шестнадцать обратно. Сорок два до лестницы, сорок два обратно. Мари-Лора составляет карты в голове, разматывает сотни метров воображаемой бечевки, затем поворачивает и сматывает их обратно. Ботаника пахнет клеем, промокательной бумагой, засушенными растениями. Палеонтология — каменной и костной пылью. Биология — формалином и вялеными фруктами; она полна очень тяжелыми холодными банками, в которых плавает то, что Мари-Лора знает только по рассказам: бледные клубки гремучих змей, отрезанные руки горилл. Энтомология пахнет тем, что, по словам доктора Жеффара, зовется нафталином. Кабинеты пахнут копиркой, или сигарным дымом, или коньяком, или духами. Иногда всем сразу.
— Продиктуйте Франсису свой адрес. Запись очень старая, но я ее вам отправлю. Максу должно понравиться.