Фредерик, зажав карандаш в кулаке, рисует новую грубую спираль.
Мать показывает Фредерику заклеенный конверт: мятый, пожелтевший, с его именем, написанным мелким почерком, — однако тот не выказывает интереса. Она оставляет письмо на кухонном столе, отмеряет чашку риса и ставит вариться, потом, как всегда вечером, включает в доме все лампы, на стенах и под потолком, не чтобы лучше видеть, а потому что ей одиноко, поскольку квартиры по обе стороны пустуют, а когда дом освещен, возникает чувство, будто ждешь гостей.
— Надо будет взять биопсию, — говорит доктор. — И вам стоит позвонить жене.
Вернер. Она и сейчас его помнит: белые волосы, робкие руки, обезоруживающая улыбка. Единственный друг Фредерика. Вслух она говорит: «Он был очень маленький».
Вернер приставляет нож к банке и одним ударом кирпича пробивает дыру. И тут же его обдает запахом, таким фантастически сладким, что впору потерять сознание. Как же это по-французски? Pêches. Les pêches.