Почему-то Боголюбов был уверен, что писатель Сперанский встретит его в халате с кистями и персидских туфлях. Лицо, представлялось Боголюбову, непременно желтое и отечное, под глазами мешки, перегаром несет так, что рядом стоять нельзя, – по идее, писатель должен в данный момент заливать горе.
– Алексей Степанович! – крикнул Боголюбов негромко. – Это я, новый директор музея!
– Ты бы мне дал разъяснения, – осторожно сказал Боголюбов. – А то я не пойму ничего. Кому я жизнь испортил? Чем?
– Сперанский, – шепнул Боголюбову Модест, – сам!.. Обещал быть, и вот, видите, не обманул.
– То есть ты хочешь сказать, что писатель Сперанский сын Анны Львовны?!
– Городу и дому сему добра и процветания, – сказал ему в ухо знакомый голос, и Боголюбов чуть не уронил тарелку.