Особенно же адвокат Михновский ненавидел интеллигенцию: «В історії української нації інтелігенція її раз-у-раз грала ганебну й сороміцьку ролю. Зраджувала, ворохобила, інтригувала, але ніколи не служила своєму народові». При этом автор «Самостийной Украины», как видно из его писаний, плохо понимал, что означает само слово «интеллигенция», причисляя к этой категории даже феодальных разбойников XVI–XVII веков — князей Четвертинских, Черторыйских и Вишневецких, предавших, по Михновскому, украинский народ. Интересно, что бы сказал автору этой концепции князь Ярема Вишневецкий, любивший «интеллигентно» сажать своих политических противников — запорожских казаков — на кол?
Нынешние политпропагандисты любят вспоминать Круты. Но совершенно забыли о том, как в конце 1918 года была потеряна столица ЗУНР — Западно-Украинской Народной Республики.
Рандеву двух «самостийных» правителей произошло на станции Скороходово между Полтавой и Харьковом. Краснов в мемуарах изысканно называет это событие «политическим свиданием». Действительно, как его иначе определишь? Это не был официальный государственный визит, о котором с подобающей этикетной помпой трубят в газетах. Просто два генерала тайком от всех решили повидаться в тихом уютном местечке. Гетман прибыл на личном поезде. Его сопровождали военный министр полковник Сливинский, многочисленная свита, караул из бывших царских офицеров и, на всякий случай, германский конвой. Так как время было неспокойное, а вокруг железной дороги пошаливали банды, то немецкая подмога не была лишней.
Да и само командование галичан, растерявшись на чужой территории, не верило в успех борьбы. Командующий ГА генерал Тарнавский прямо спросил Петлюру, а что будет с Деникиным? Тот ответил, что Деникина не нужно бояться, так как большая часть его армии состоит из украинцев и перейдет «на нашу сторону». Но эти мечты, достойные гоголевского Манилова, не подтвердились.
Белые бросились разоружать петлюровцев-галичан. Те, по свидетельству «Денника», «по більшій части стояли ще під впливом щойно минувшої паніки» и почти не оказывали сопротивления. В плен к белым тут же попал в полном составе штаб III корпуса Галицкой армии и его одиннадцать сотен. Штаб I корпуса едва успел выбраться («вицофатися», как пишет «Денник») из киевских улиц за пределы негостеприимного города — «опір з причини згаданої паніки був неможливий».