Первое же послание к Ольге из Кимполунга (Буковина) от 6 июня 1901 года объяснило, почему Леся решила прибегнуть к полушифру. В нем она извиняется, что пишет обычное письмо в конверте, а не карточку, доходившую значительно быстрее, и просит, чтобы «хтось» часто писал именно карточки: «То буде чіча-ляля». Следующее обращение от Ольги пришло уже на карточке — аналоге современной открытки, только без рисунка. С лицевой стороны (там, где теперь размещают картинку) на ней писали адрес, а на обороте совершенно открыто текст — любой почтовый служащий прочтет! Ну, могли ли они писать напрямую в первом лице? Конечно, нет! Выигрывая в скорости, пылким дамам, решившим поиграть в лесбияночек, пришлось прибегнуть к намекам. Необходимость пользоваться почтовыми карточками и определила «шпионский» стиль всей переписки. Замечу, что «особый», подчеркнуто нежный тон Леся допускала только по отношению к Ольге. И что все письма Ольги к себе она неизменно уничтожала.