Десятком ступенек выше, откуда все еще можно было видеть антрополога, я нашла две группы следов напротив друг друга. Одни следы принадлежали антропологу, другие – ни мне, ни топографу.
Правда, едва ли она поймет, что я имела в виду ясность.
Наконец я встала. Слова тянулись дальше, до двери оставалось пять-шесть сотен ступенек. На нее больно было смотреть, свет обжигал лицо. Я хотела идти дальше, но не могла. Ноги не слушались, страх и дурнота не подчинялись усилиям воли. Даже ясность как будто спряталась, и я посчитала это намеком на то, что дальше идти не следует.
Я выбросила из головы Скалистый залив, морскую звезду в приливном бассейне и вместо этого думала о муже, его журнале и о том, как он плывет на лодке куда-то на север. Я думала только о том, что на поверхности, а не под землей.
Значило ли это, что мы договорились? Надеюсь, что да. Или, может, она попытается обезоружить меня по пути наверх. Может, психолог уже «подготовила» ее на случай подобного развития событий.
Психолог повернулась ко мне, и я спокойно выдержала ее взгляд. В голову приходили жуткие мысли о том, что она сделает дальше: перекроет вход к нашему возвращению? Или перестреляет поодиночке, стоит нам выйти на свет?… Вот только одно «но»: она могла перебить нас всех спящими когда угодно.