На негнущихся ногах я отошла еще дальше, мысленно помянув одно из самых забористых ругательств топографа. Мне живо представилось, как отреагирует психолог, когда я всем расскажу, что случилось. Оставалось одно: скрывать, – и этот инстинкт выработался у меня с детства.
Я замешкалась всего на секунду. Какая-то часть меня хотела увидеть то, что мы все это время только слышали. Откуда такое желание? Остатки ученого во мне объединились и попытались применить логику там, где нужно было спасать свою шкуру?
Чем чаще она повторяла это слово, тем более бессмысленным оно казалось: будто крик птицы с перебитым крылом.
– Туннель, – взяла слово топограф, – потенциальный источник угрозы. Пока не разберемся с ним, дальше идти опасно. Это все равно что оставлять врага за спиной.
– И это тоже. Да. Да. Надо было сразу заметить, что ты меняешься. Следовало вернуть тебя к границе. Не стоило спускаться в туннель с антропологом… Но что сделано, то сделано. – Она поморщилась и выплюнула кровавый комок.
– Почему ты сказала что-то? – спросила она.