Я слишком долго задержалась у маяка, и возвращаться в базовый лагерь пришлось в темноте. Если идти быстро и нигде не останавливаться, то можно было успеть к полуночи: учитывая, как прошло расставание с топографом, прибытие в неурочный час сыграет мне на руку. Повинуясь некоему предчувствию, я решила не ночевать на маяке – наверное, меня взвинтила рана психолога, а может, давила атмосфера этого места. Как бы то ни было, я набила рюкзак припасами, захватила журнал мужа и отправилась в обратный путь, оставив позади горделиво возвышающийся шпиль – скорее саркофаг, нежели маяк. Оглянувшись, я увидела бледно-зеленое сияние, фонтаном бившее из-за дюн, и еще сильнее ощутила необходимость убраться оттуда как можно дальше. Свет исходил от тела психолога, лежавшего на пляже, и разгорался все ярче и ярче. Возможно, там происходили какие-то ускоренные жизненные процессы, но смотреть на это совершенно не хотелось. Вспомнилась одна из фраз, которые психолог переписала к себе в журнал: «И приидет огонь, что знает имя твое, и вместе со зловонным плодом его темное пламя поглотит тебя без остатка».