Я уже начинала понимать, что смерть здесь, в Зоне, и там, за границей, – разные вещи.
– В туннеле? Думаешь, мы бы до сих пор отправляли экспедиции, если бы знали?
– Нет, правда, куда ты уходишь? – К его чести стоит сказать, что он никогда не следил за мной.
Мы шли еще час, и вдруг топограф остановилась.
Плюшевый щенок – я его храню до сих пор… Держу лупу у норы муравьиного льва… Заставляю мальчика раздеться за поцелуй. Дура… Падаю в фонтан и расшибаю голову. Как итог, пять швов и панический страх утонуть… Снова в «Скорой»: мать здорово перебрала. Зато потом, слава богу, целый год ходила трезвая…
Я с легкостью могла пропадать там часами, наблюдая за невидимыми жителями приливных бассейнов. Порой меня поражало, какой удивительный подарок мне достался: не просто возможность без остатка раствориться в настоящем, но при этом быть в полном одиночестве – словом, все, о чем я мечтала во время учебы и практики, вплоть до этого момента.