Нужно было немало переварить, причем башней круг вопросов не ограничивался. Мы знали, что психолог должна контролировать нас в стрессовых ситуациях и что для этого она может прибегать к гипнотическим установкам. Вот и сейчас она вроде бы выполняла свои обязанности, как и положено, однако все выглядело крайне подозрительно. Одно дело знать, что тебя могут гипнотизировать, и совсем другое – наблюдать за этим со стороны. Зачем ей внушать нам, что башня из ракушечника? Как еще она могла нами крутить?
Видимо, она все это время размышляла о моей неудавшейся попытке подвергнуть ее внушению.
Затем я переключилась на стулья и стол в поисках ответов на… да на что угодно. Еще через пять минут мне пришло в голову откинуть ковер. Под ним скрывался квадратный люк размером полтора на полтора метра, ручка его была вделана между досками в полу. Я оттолкнула стол, от жуткого скрипа свело скулы. Затем я с каким-то идиотским выкриком вроде «У меня пистолет!» быстро (на случай если внутри кто-то прятался) отворила крышку люка и прицелилась: в одной руке пистолет, в другой – фонарь.
Я вернулась в зал. Топограф и антрополог смотрели на меня так, будто ждали еще каких-то подробностей. Антрополог вообще была на взводе и не переставая вертела головой. Наверное, стоило придумать что-нибудь, чтобы хоть как-то ее успокоить… Но что рассказать им о словах на стене? Это либо небывальщина, либо безумие, а то и все вместе. Будь слова написаны на неизвестном языке, возникло бы гораздо меньше вопросов.
Отчего-то безликие «они» казались картонными, будто она сама не верила, что «они» настоящие.