– Я чувствовал себя свободнее, чем обычно, но в то же время и более скованно, – говорил один из участников экспедиции. – Мне казалось, можно делать что угодно – при условии, что я не против того, чтобы за мной наблюдали.
– Хочешь верь, хочешь нет, – сказала я, – но одно я знаю наверняка: когда поднимемся, нужно быть готовыми ко всему. Возможно, нам придется скрутить или даже убить психолога. Мы ведь не знаем, что она замышляет.
– Оставим антрополога здесь. Лишний груз нам ни к чему, к тому же неизвестно, какой инородный материал мы с собой принесем.
Она ошибалась – по крайней мере, хотелось верить, – но переубеждать ее я не стала. Данные искажают по разным причинам.
Прошло всего несколько секунд. Надо было двигаться. К счастью, я держала пистолет в кобуре, а то бы он вылетел. Теперь я достала его. Перед падением я успела разглядеть в зарослях травы блик от прицела. Я знала, кто устроил засаду: топограф служила в армии, сразу видно – профессионал. Однако она не подозревала, что ясность защищает меня, и болевой шок меня не обездвижил.
Мы продолжили спуск. Теперь ступени казались особенно скользкими (хотя, может, просто от того, что тряслись ноги), и мы шли медленно, опираясь на пустую стену по правую руку. Башня молчала, затаив дыхание, ее пульс замедлился и звучал как будто в отдалении. А может, биение крови в висках заглушало все звуки.