Алан Уиллард, узнав, что мы уходим от него и идём своей дорогой, дважды пытался уговорить меня остаться в его отряде. При втором разговоре он предложил мне стать его помощником. Это свидетельствовало о многом, так как на этот раз речь не шла о моём небольшом отряде, а лично обо мне. Похоже, я сумел обратить на себя внимание такого признанного бойца и командира, как Уиллард. Это не только польстило мне, но и заставило засомневаться в правильности моих действий. Нет, мне не нравилось грабить и убивать, хотя я не мог не признать, что этот способ получения денег, применяемый повсеместно, более короткой дорогой ведёт к сундуку с золотом, чем путь того же торговца. К тому же, став сильным бойцом, я вернул себе уверенность. Правда, в отличие от прежнего Евгения Турмина, она основывалась не на хорошей реакции и крепком кулаке, а на профессионализме солдата-наёмника. Я хорошо знал расценки найма, знал о европейских войнах, мелких и больших, знал имена наиболее успешных полководцев. Стал немного разбираться в тактике и стратегии ведения сражений, штурме и осаде городов, засадах и стычках, поднабрался знаний о геральдике и этикете. Старался поддерживать физическую форму, а ежедневные тренировки с оружием стали для меня такими же необходимыми, как еда и сон. Помимо меча и боевой секиры, я научился недурно владеть палицей и всеми её разновидностями. В стрельбе из арбалета также мало кому уступал — мои стрелы метко били в цель. «Козью ножку», по моей убедительной просьбе, мои люди пока хранили в тайне. Также не забыл я и о кармане, которых в эти времена ещё не было. В большинстве моих одежд имелся один, а то и два потайных кармана. Письмо аббата постоянно находилось при мне, кочуя из одного потайного кармана в другой.