Последние слова он произнёс, уже скрываясь за дверью.
— Тут написано, что ты потерял память, Томас. Так? В чём именно это выражается?
Дверь в комнату предупредительно открыл мне всё тот же унылый слуга. Там стояли три кровати с соломенными тюфяками. Выбрав крайнюю, завалился на неё. Лёжа в блаженной истоме, вполуха слышал голоса из-за двери. Я уже дремал, как вдруг голоса зазвучали громко и резко. Судя по всему, Хью зацепил французов, сидевших в зале. В перебранку тут же вплёлся голос хозяина, пытавшегося успокоить разозлившегося арбалетчика. Вскоре всё стихло. Как я понял, хозяин унял гнев Хью кружкой доброго вина.
— Ничего! — твёрдо заявил я. — Ни как зовут, ни родителей, ни где нахожусь, ни какой сейчас год!
— Томас, я наблюдал за тобой всё это время, и ты мне показался умным, храбрым и предприимчивым человеком, который не будет сидеть в ожидании, пока ему принесут блага мирские, а возьмёт их сам. Или я не прав?
Теперь я впал в другую крайность, став негодовать по поводу своего заключения, но по-настоящему расстроиться мне не дал лязг железа, раздавшийся со стороны двери. Кажется, отодвигали засов. Тут же почувствовал, как тело напряглось, словно перед дракой. Автоматически одёрнул, а затем попытался расправить на себе широкую мятую рубашку. Тяжёлая дверь медленно отворилась, и через порог шагнул невысокий, плотно сбитый человек. Не знаю, кого я предполагал увидеть: бронированного рыцаря с мечом в руке или прекрасную даму в пышных одеждах, но крепкий мужчина, вышедший из полумрака коридора, несколько разочаровал меня своим видом.