Я продолжал убивать врагов, пока не понял, что плотная толпа, сквозь которую приходилось с таким трудом прорубаться, редеет, да так быстро, что мне приходится уже не стоять на месте, а двигаться, чтобы достать очередного мятежника мечом. Рука замерла на взмахе, потом медленно опустилась. Я стоял, наблюдая, как в панике разбегаются во все стороны крестьяне под ударами копий и мечей тяжёлой конницы. Мощные кони втаптывали в землю человеческие тела, а мечи всадников быстро и резко опускались, рубя бегущих, чтобы затем снова взметнуться, разбрызгивая вокруг себя алые капли крови. Лучники, высыпав из-за домов, прицельно били в спины бегущим крестьянам, громко хвастаясь друг перед другом своим мастерством. Только сейчас я окончательно понял, что мы победили. Меч и щит сразу стали настолько тяжёлыми, что впору было удивляться, как я их до сих пор удерживал в руках. Посмотрел по сторонам — везде трупы и кровь. Среди многочисленных трупов крестьян лежали тела солдат вольного отряда — латников и лучников. Латники, от которых осталось чуть больше половины, с остервенением добивали раненых повстанцев, мстя за свой страх и убитых товарищей. Вновь перевёл взгляд на убегающих крестьян. Всадник, похожий на Джеффри, догнал одного из них и ударил мечом по голове. Дорога была усеяна трупами, из которых торчали заляпанные красным стрелы с белыми гусиными перьями.