Внутри всё дрожало, но голова была ясная.
— Трус! Остановись и сражайся, как мужчина! Умри человеком!
Блин! Словно курицы спать ложатся! Впрочем… монах же мне сказал, что у них первая молитва в четыре утра… Офигеть можно! Хорошо хоть здесь без меня обойдутся! Зато на утренней мессе, в полвосьмого, я должен быть как штык. И так каждый день. Да здесь хуже, чем в армии!
И она показала рукой на стену над очагом. Сквозь завесу дыма я с некоторым трудом разглядел с десяток деревянных щитов с грубо намалёванными на них различными гербами.
Было уже далеко за полдень, когда вдали показались скакавшие нам навстречу два всадника. Когда они приблизились, я увидел, что это офицер городской стражи с сопровождающим его солдатом. Оба неслись во весь опор.
Женщина бросилась к ней, приподняла её голову, стала гладить и что-то нежно шептать вполголоса.