Когда короткий бой закончился, наступил мой черёд выйти на сцену. Верней, как заворожённый, смотрел на агонию умирающего солдата, раздавленного лошадью. Из груди воина рвались булькающие хрипы, а тело мелко подёргивалось в такт бьющей из горла алой струе. Не спуская глаз с Вернея, я вытащил меч из ножен и дёрнул поводья. Конь шагом пошёл вперёд, осторожно обходя убитых и раненых. Испуганно заржала лошадь, кося налившимся кровью глазом на свесившееся мёртвое тело седока, а за ней следом жалобно заскулили собаки. Они больше не рвались с поводков, а жались к ногам псарей, которые выглядели не лучше них, разве что не выли от страха. Нервное ржание лошади и скулёж псов словно разбудили Вернея. Он поднял глаза. Увидел меня, медленно приближавшегося к нему, и на его лице появилось жалкое и растерянное выражение.