Гулкий удар колокола разбудил меня, но не поднял, так как я ещё собирался понежиться в кровати. Но отлежаться мне не дали — раздался стук в дверь. Чертыхнувшись, я встал с кровати. Это оказался служка, которому было поручено отвести меня в храм на молитву. Отстояв около часа на коленях, я был отпущен. Гулял по двору, пока не наступило время ужина. Его отличие от обеда заключалось в том, что на этот раз каша была приправлена мёдом, а вместо сухарей лежал большой ломоть хлеба. Хлеб оказался единственно вкусной едой из того, что я съел сегодня. Пышный, ноздреватый, мягкий. После такого ужина аппетит разыгрался ещё больше, но мысли о еде перебил пришедший за мной монах, который отвёл меня в скрипторий — мастерскую по переписке рукописей. После часового рассказа об истории создания монастыря и святынях, хранившихся в его стенах, я снова был отправлен на молитву. С каждым часом пребывание в аббатстве нравилось мне всё меньше и меньше. Вышел во двор и не поверил своим глазам. Ещё только начало вечереть, а монахи, судя по их разговорам, уже собирались устраиваться на боковую.