Цитата #777 из книги «Русь нерусская (Как рождалась «рiдна мова»)»

Однако языковая ситуация в школах и вузах больше, чем от министерских приказов, зависела от состава педагогического коллектива. В тех учебных заведениях, где не было засилья галицко-украинского элемента, как правило, учителя сами вводили русский язык. В результате — единого языка обучения в Закарпатье не существовало. В Ужгородской гимназии обучение велось на украинском языке, в Мукачевской — на русском, в Хустской — частично на одном, частично на другом. В учительском институте Мукачева предметы преподавались по-русски, в торговом училище — по-украински и т. д. Разумеется, сложившееся положение не могло устраивать население. «Нам нужна русская, исключительно русская школа. Мы требуем на нашей Руси русскую школу, всякая украинизация и чехизация должна быть немедленно приостановлена»,— заявляла местная печать. Как указывалось в закарпатских газетах, «Украина и все украинское — одни только фикции,— при том фикции, созданные с предвзятыми целями и стремлениями. Среди народов вообще, а в частности среди славян никогда не было украинского, а значит не было и украинского языка» {564}.

Просмотров: 6

Наверное, многие помнят антисоветские политические анекдоты. Один из них рассказывал, как чуть было не сорвалась Октябрьская революция (белые броневик украли, а второй броневик Ленин на кепочку поменял). И мало кто знал, что эта байка основана на реальном факте. Только случилось все не с «вождем мирового пролетариата», а с «героем украинской революции». Он бежал, не помня себя от страха. Куда? Ближе всех были поляки. Последние, однако, потребовали за место в товарном вагоне, следующем в Польшу, отдать им броневик. Это был единственный остававшийся у армии УНР броневик. Захваченный в бою, он был предметом гордости гайдамаков. Но Симон Васильевич «махнул не глядя». Адъютант Петлюры Александр Доценко, поведавший эту историю, навсегда запомнил глаза петлюровских солдат и офицеров, смотревших, как забирают их «самое ценное сокровище в войне». Но главному атаману было не до сантиментов. Оказавшись в набитом разным хламом вагоне, он счастливо улыбался и радовался удачной сделке. Вероятно, в тот момент Симон Васильевич не сознавал, что пришла его политическая смерть.

Просмотров: 2

Можно согласиться с пояснением Турчина, но с одной существенной поправкой: не об украинской нации должна тут идти речь. До 1917 года огромное большинство украинцев (малороссов) в национальном отношении не отделяло себя от великороссов. «Всякую украинофильскую пропаганду мы отвергаем, ибо никогда не считали и не считаем себя нерусскими; и с какой бы хитростью ни старались услужливые господа Милюковы вселить в нас сознание розни с великороссами, им это не удастся. Мы, малороссы, как и великороссы, суть люди русские»,— говорил на заседании Государственной Думы депутат от Подольской губернии крестьянин Андрийчук в ответ на попытку лидера российских либералов Павла Милюкова вбить клин между велико- и малороссиянами.

Просмотров: 4

Кроме того, украинофилы имели репутацию пострадавших от царизма и новая революционная власть не хотела обижать тех, кто и так «настрадался» при «царском режиме». «Первоначальная борьба за украинскую народную школу и родной язык, которая проводилась буржуазными и мелкобуржуазными идеологиями украинофильства (украинского национализма), являлась по своей сути революционной, так как ее удары были направлены против царского правительства и помещичьего гнета» {287},— говорилось в партийных документах.

Просмотров: 4

Интересный эпизод, наглядно демонстрирующий тогдашние взгляды украинских крестьян, приводит в своих воспоминаниях некий Яков Струхманчук (очевидно, его настоящая фамилия — Струхман), служивший в Украинской галицкой армии (УГА). В 1919 году остатки разгромленной поляками УГА покинули Галицию и перешли на территорию Подольской губернии, влившись в ряды петлюровского войска. В одном из сел галичане обнаружили памятник императору Александру II, о чем Струхман тут же донес начальству. Однако военное командование, опасаясь вызвать недовольство населения, распорядилось «не трогать царя». Струхман никак не мог успокоиться по этому поводу. В конце концов, он «позволил себе на собственную руку „сделать в селе революцию“ и приказал стрельцам снять царя», что и было исполнено. Возмущение крестьян было так велико, что петлюровское командование вынуждено было назначить расследование инцидента, обещая строго наказать виновных. И хотя виноватых, естественно, «не нашли», в частном порядке командиры упрекали Струхмана за самоуправство, поссорившее стрельцов с крестьянами {264}. Видимо, память о русском царе (кстати, том самом, который подписал Эмский указ) была для подольских селян дороже «украинской национальной идеи».

Просмотров: 7