– Благодарю, я не голодна, – ответила она.
– Я подумала, ты про кожу мою говоришь, может.
А вот – нет! Не угас в ней этот редкостный огонек и не угаснет, наверное, уже никогда.
Какая уж имеется инвалидность у костистой, похожей на крупную лошадь Шуры, особенно в сравнении с многочисленными безногими людьми на Смоленском рынке – они сидели на дощечках и передвигались, отталкиваясь от асфальта деревянными опорками, – Полина не понимала. Но она многого не понимала в Москве. Даже в Берлине все было гораздо проще.
– Собак еще разрешают выгуливать? – усмехнулась она.
Азарт хлынул в нее вместе с воздухом и оказался сильнее страха. Она впервые ощущала подобное, и ей стало весело, хотя веселого во всем происходящем было мало.