– Послушай, – сказал Максим Леонидович, – а ты уверена, что это мой ребенок?
Но сознание ее стало расплывчатым и легким.
Вика считала, что была в ее жизни любовь, она всегда была в этом уверена. Но теперь засомневалась.
В Париже по дороге в Германию она провела всего один день, даже не переночевала, да еще Неволин сопровождал ее повсюду как тень, в магазин и то вошел было с нею вместе, пришлось его чуть не сумочкой ударить, чтобы вышел, но что толку, все равно стоял на улице под дверью и нервно курил – наверное, боялся, что Полина исхитрится и как-нибудь сбежит через примерочную в одном бюстгальтере. Все это было так глупо, пошло, унизительно и так вместе с тем неодолимо, что Парижа она, можно считать, после Москвы и не видела.
Война шла уже так давно, что стала для нее привычной.
Роберт запнулся. Это было так непохоже на него, смущенно запнуться, подбирая слова, что Полина подняла голову с его плеча и заглянула ему в глаза с удивлением.