Люда сообщила ей, что они с Серёнькой и Максом собираются летом в Мексику смотреть пирамиды древних племен, а потом будут отдыхать в Рио-де-Жанейро. В ее взгляде при этом без труда читалось: «Ну? Попроси, чтобы я взяла твоего Витьку с собой. Тебе же девать его некуда, что ж ты гордую из себя корчишь?»
Конечно, он хотел, чтобы она поскорее отстала от него со своей жилплощадью, это было понятно и ничуть ее не расстраивало. Но вот то, что сейчас она выйдет из кабинета и никогда больше не увидит этого необычного человека, расстроило ее, и даже очень.
Фасад красивый, ничего не скажешь. Гармоничный. Особенно полукруглое центральное окно на предпоследнем этаже.
Вика уже не удивлялась, что думает об этом без возмущения. Возмущаться поведением Антонининого сына было бы все равно что действиями марсиан, захвативших Землю. Они полностью другие существа, и ничто человеческое к ним не применимо.
Улыбка у него была открытая и такая же живая, как глаза. Глаза были расчерчены светлыми лучами, и от этого казались внимательными. Хотя, наверное, не казались, а внимательными и были. И держался он с той врожденной естественностью, которую невозможно изобразить, как ни старайся.
На второй или третий день своих одиноких прогулок она поняла, что этот город не только фешенебелен – в нем кипит та прекрасная жизнь, к которой она всегда стремилась и к которой начала уже понемногу привыкать, сделавшись актрисой в Париже: жизнь богемная, жизнь настоящая.