К счастью, про детей Влад спрашивать не стал. Его заинтересовало другое.
Не сверкает, а сверкало. Нет больше того дома на Кудамм. Единственная от него уцелевшая обгорелая стена смотрит на улицу черными дырами бывших окон.
И даже когда оно уже прошло, это разделенное ими на двоих удовольствие, Вика долго еще прислушивалась к его искоркам в себе, долго еще ловила его отзвуки в стремительном биении своего сердца.
Они переходили через дорогу – дома, в которых жили ученики, стояли на противоположной стороне от школы, – и в уличном шуме его голос прозвучал приглушенно.
– Я это понимаю, – поспешила сказать Вика. – Это и словами не назовешь, но я понимаю.
– Я никогда в жизни не ела австралийского мраморного мяса, – сказала она.