Мы покраснели, как две пожарные машины, опоздавшие на срочный вызов.
Мне нечего было ответить. Этот человек знал всё так, словно каждый мой шаг был зафиксирован его личными камерами видеонаблюдения, а записи смонтированы в короткометражный фильм о всех моих мелких нарушениях Устава, приведших к таким крупным неприятностям…
Раздавшийся за моей спиной грохот заставил меня едва ли не подпрыгнуть вместе с планшетом! Прямо из гобелена на мою кровать вылетел страшно похудевший, избитый, поцарапанный, но довольный собой белый цверг.
– Вам нужен отдых. – Я плюхнул её на шкуры и подушки.
В общем, сами понимаете, главное – не вслушиваться. Каждый имеет право выговориться, и Центурион реализует это в наших поездках. Чаще всего, когда мы один на один; в присутствии других всадников он ведёт себя куда более сдержанно.
– К-крюком! – перекрывая смех команды, рявкнул коротышка, тыча мне в грудь протезом левой руки в виде давно не чищенного стального крюка. – Ещё р-раз улыбнёшься, и я тебя вздёрну на к-кол!