Но моя дочь показала мне кулак и, сунув два пальца в рот, реалистично изобразила, как её тошнит при одной мысли о собственноручном мытье леди Мелиссы.
– Интересно, а блохи у тебя тоже мифические? – громко спросил я жуткого призрака, целящегося на моего оскалившегося и готового к обороне жеребца. Когда надо, Центурион не будет праздновать труса, он хоть и интеллигентный, но тем не менее боевой конь!
– Мне ещё немножечко позверствовать или ну их? – Моя дочь придирчиво оглядела двух лысых призраков, больше похожих не на матёрых хищников, а на голых мексиканских собачек, и решила: – Ваша клятва принята. Кстати, вы умеете летать?
Взывать к праву на честный поединок или хотя бы исполнение последнего желания было глупо – он зверь, ему наши человеческие традиции глубоко индифферентны. Разве что…
– Ты теряешь уважение, – тихо прорычал бывший бог, затыкая мне рот. – Не позорь нас. Возьми себя в руки и выслушай их требования.
Убить призрака нельзя, заточить его в камень или металл способны немногие. Дать ему свободу и навеки вернуть покой в мире мёртвых могут считаные единицы магов и заклинателей духов. Я в своей жизни видел такого лишь одного, это был слепой малыш, оставшийся без родителей. Он прожил меньше четырёх лет, но снискал себе славу в двух королевствах и был просто задушен ночью грабителем, позарившимся на его жалкий скарб – медное блюдо с пентаграммой и грубый ритуальный нож…