Кальден обладал властью над нею, и Мэй этого стыдилась. Его власть размягчала ее, делала податливее. На любой другой грани жизни у Мэй все было под контролем, но сам голос Кальдена разнимал ее на части и подталкивал к череде неверных решений. Спустя минуту она зашла в туалетную кабинку, выключила звук камеры, и телефон снова зазвонил.
— Привет, Джеки, привет, Мэй, — сказал Фрэнсис, — не заглянете ко мне в берлогу?
— Мэй, это нельзя. Твоя обязаловка, которую все так полюбили, — последний шаг к Полноте «Сферы», а это нельзя.
— Я вот думаю: столько преступлений совершается, столько происходит беспорядков лишь потому, что нам приходится отслеживать слишком многое, правда? Множество локаций, толпы людей. Если сконцентрироваться на отклонениях, эффективно их выявлять, помечать и отслеживать, мы сэкономим массу времени и лишней работы.
— Ну да, но в профиле не писала. Я ездила только в Лиссабон. И было это пять лет назад.
— Ну, я, пожалуй, пойду, — сказал он. — Я тихонько. Не хочу тебя отвлекать. Наверняка в кампусе увидимся.