Мэй стояла в сердце кампуса, среди сотен обедающих сфероидов, и все болтали про надвигающуюся демонстрацию «Демокши», а Мэй вспоминала полотно с Филадельфийским конвентом: толпа мужчин в напудренных париках и жилетах, все чопорно застыли, все как один богатые белые люди, которых лишь между делом занимают интересы братьев по разуму. Эти мужчины принесли массам дефектную демократию, где избираются только богатые, где их голоса звучат громче всех, где свои кресла в конгрессе они передают другим привилегированным лицам, которых полагают достойными. С тех пор общественный порядок совершенствовался малыми приращениями — ладно, допустим, однако «Демокша» не оставит от всего этого камня на камне. «Демокша» чище, «Демокша» — единственный шанс прямой демократии, что выпадал этому миру.