Все расселись на высокой кровати с потертым лоскутным покрывалом, и отец преподнес Мэй сверточек. Размеры и форма намекали на ожерелье, но Мэй понимала, что такого не может быть. Она развернула обертку, открыла бархатную коробочку и рассмеялась. Авторучка — изысканная, серебряная, на удивление тяжелая, требует осторожности, чернил и нужна в основном для виду.
— Извините, — сказал он и зашарил по штанам, ощупью отыскивая кнопку отбоя.
Мэй посмотрела на телефон. С тех пор как она впервые заговорила об этом с Энни, прошло четыре минуты.
Джина склонила голову и театрально кашлянула.
— Голос у тебя ужасный. Передохни хотя бы ночь.
Мэй хотела спросить, живут ли эти люди здесь, а если нет, что они делают на этой барже, прицепленной к этой лодке, причем и то и другое на вид не особо плавучее. Они тут насовсем? Как они сюда попали? Но невозможно задавать такие вопросы, пока они не спросили, как ее зовут.