Мерсер развернул пикап на звук, словно пошел на таран, но дрон автоматически подправил траекторию и вильнул синхронно.
— По-моему, да, — сказала Мэй, глядя в детское лицо Фрэнсиса. Та же открытость, тот же выдающийся нос, та же полная нижняя губа. На глаза у Мэй навернулись слезы.
— Я бы сказал — закаленный. Я бы сказал — душевный. Тейтум О'Нил знаешь?
— Да, Гас, собирался, — храбро ответил Фрэнсис. Мэй не узнавала этого человека. Куда делся Фрэнсис? Эту его новую версию хотелось убить.
Они стояли за кулисами в Большом зале. Мэй надела черную юбку и красную шелковую блузку — то и другое новое. Вокруг нее на орбите крутился стилист — пудрил ей нос и лоб, мазал губы вазелином. Через несколько минут — ее первая крупная презентация.
После обеда работа накатила беспощадно, а средний рейтинг едва дотягивал до 93. Ближе к вечеру Мэй вымоталась, а когда взглянула на второй экран, обнаружила сообщение от Дэна: «Есть минутка? Джина из СоцСферы хотела переговорить».