— Никого нет, — громко сказал Герман и ловко забрался на перрон.
— Герман? — раздался из темноты хриплый от пережитого ужаса голос девушки.
Коридор, ведущий к выходу, показался Францу особенно длинным. Полумрак, запах грибов и тишина, нарушаемая только гулким эхом их шагов. Франц старался дышать носом и не разговаривать, чтобы не сбилось дыхание: лямки проклятого мешка впивались в плечи и тянули к земле.
Возражать никто не стал, даже Герман. С радиацией шутить не стоит. Раз Госпитальер сказал, что «горячо», значит, «горячо», и все дела.
— А тут поблизости нет каких-нибудь деревень? Мы могли бы оставить девочку там. Подвели бы её к ограде, постучали в ворота, и её бы забрали. Враз обеспечили бы ей жильё и избавились от обузы.
— Ну, если ты не можешь этого пережить, самое время застрелиться, — отрезала девушка.