Герман разговор Франца и охотника уже не слышал. Он плыл в спокойных волнах, вглядываясь в иное, тёмное пространство, где любая преграда выглядела как столб воды до самого неба, голоса звучали приглушённо, едва различимо, зато сердца стучали громко и отчётливо, а кровь шумела в венах живых существ, словно бурный поток горной реки.
— А скажи-ка мне вот что, друг мой, — сказал Пилигрим, не замечая движений, производимых дочерью, — этот дар… он проявляется у тебя всё время или же…
— Он может быть где угодно. — Ральф сплюнул. — Тут технических помещений больше, чем блох на твоём крысокоте. Почему ты уверен, что он именно на шестом? Может, начнём прочёсывать с седьмого?
«Ну точно, притворяется!» — подумал Герман.
— Лучше из арбалета, — сказал Дуго. — Так нас не сразу вычислят.
«Рыба» внезапно встала на задние лапы, стремительно раскручиваясь во весь свой огромный рост, серебристый плавник вырастал из середины спины твари, на гигантской треугольной голове вращалось не меньше десятка мелких кроваво-красных глазок. С беззубой морды твари потоками стекала речная вода, ярко-оранжевое, пятнистое брюхо подрагивало.