2024 © Все права защищенны - BookQuotes.ru
Стоя у окна, я ещё раз подняла камень повыше и осмотрела его в солнечном свете. Изъян определённо есть, хотя и небольшой. Но мощность всё же будет не та. Вернувшись к столу, я взялась за перо. Ладно, опишем всё как есть, а дальше пускай у Фредиэно болит голова, какую именно назначать цену. — Привет! — В дверном проёме появилась фигура Ренцо. — Я искал Данте и решил заодно заскочить. — Привет. Я улыбнулась и призывно махнула рукой. Ренцо вошёл. — Хочешь чаю? — Я повернулась к подносу, на котором стоял заварочный чайник с узким горлышком и, помимо моей чашки, всегда имелась на всякий случай ещё одна, чистая. — Нет, — отказался Ренцо. — Забежал на минутку. По правде сказать, я испытала чувство облегчения. Я осознавала, что окончательно запуталась в своих отношениях. С одной стороны, факт оставался фактом: Ренцо не вызывал во мне тех же чувств, что Данте. С другой, мне по-прежнему казалось, что моё отношение к Данте следует перебороть, преодолеть, поскольку никакого совместного будущего у нас в любом случае быть не может. Следовательно, можно и даже правильно будет построить отношения с другим человеком. Возможно, более активная позиция со стороны одного из мужчин, будь то Данте или Ренцо, помогла бы мне разрешить собственные сомнения. Однако оба как будто выбрали для себя политику выжидания. Отношения с Ренцо топтались на прежнем месте, ограничиваясь редкими и в большинстве случаев не слишком страстными поцелуями. Складывалось такое впечатление, что большее кастеляну и не нужно. Данте тоже продолжал вести себя, как прежде. То холодно, то с дружеской теплотой. То держался отстранённо, то вдруг позволял проскользнуть неким полунамёкам, после чего я подолгу сидела в своих покоях и думала: правильно истолковала его слова или всё-таки нет?.. Невольно начинало складываться впечатление, что иметь дело с женщинами и вправду лучше. Эльнора, во всяком случае, значительно быстрее расставила все точки над 'и'. — Данте нет на месте, — заметил Ренцо, — а мне надо его найти, чтобы кое-что уточнить. Есть несколько новых торговцев, с которыми мы ещё не сотрудничали, и с которыми теперь планируем подписать договор. Так вот, я хотел выяснить, сможет ли Данте встретиться с ними в четверг. — В четверг — вряд ли, — нахмурилась я. — Попробуй перенести на другой день. — Разве на четверг запланированы какие-то дела? — удивился Ренцо. — Да, Данте собирается заехать к какому-то своему приятелю… Не помню имя, кажется, начинается на 'Н'. В общем, это личное дело, но всё равно дело, у них вроде бы намечается серьёзный разговор. А поскольку тот живёт за городом, думаю, Данте не будет в армоне практически целый день. Так что попробуй перенести торговцев на среду или пятницу. — Ладно, если ты уверена… — с некоторым сомнением кивнул Ренцо. — Просто странно, что он ничего мне не сказал, и не позвал с собой. — Это никак не связано с делами армона, — объяснила я. — Там какой-то деликатный вопрос. Я сама не знаю подробностей, по-моему, тот приятель попал в щекотливое положение и собирается попросить у Данте денег. В любом случае, он хочет поговорить один на один. Поэтому Данте и не предложил тебе присоединиться. — Ну ладно, не предложил, так не предложил, — усмехнулся Ренцо. — Пожалуй, обижаться не буду. — Думаю, не стоит, — согласилась я. С делами удалось расправиться очень быстро, и я решила съездить в полюбившуюся мне чайную. Прихватила книгу (посещение библиотеки с некоторых пор сопровождалось лёгким чувством ностальгии) и отправилась в город. Я уже допивала чай, когда цокот копыт за окном возвестил о прибытии сразу нескольких всадников. Ничего незаурядного в таком событии не было, поэтому я даже не стала отрывать глаз от книги. Сделала это лишь после того, как прибывшие вошли в чайную, громко стуча каблуками сапог для верховой езды. Все они, кроме одного, носили одинаковую чёрную форму, но вот о чём именно она свидетельствует, я не знала. Между тем несколько человек окружили мой стол. — Ваше имя? — официальным тоном спросил один из них. — Сандра Эстоуни, — ответила я. Разнервничавшись, даже забыла про донью. Мужчина, задавший вопрос, быстрым движением схватил меня за руку и вытянул её, демонстрируя своим товарищем клеймо. Я вскрикнула от неожиданности. — Дон Лоцци, это она? — спросил он затем. Остальные расступились, пропуская ещё одного мужчину, единственного, который не был одет в форму. — Она, конечно, она! — воскликнул он, глядя с радостью и одновременно откровенной неприязнью. — Я её узнал. Она была здесь в тот день, когда у меня пропал кошель. Это она его украла! — Что?! — возмутилась я. — Для того, чтобы разбрасываться подобными обвинениями, у вас должны быть хоть какие-то основания! Лично мне ваше лицо не кажется знакомым. Но даже если мы и посещали это заведение в одно и то же время, готова поспорить, что кроме нас двоих здесь находилось ещё немало народу. Почему вы решили, что именно я что-то у вас украла? — Зубы заговаривает, — заявил незнакомец мужчинам в чёрном, которые, по-видимому, являлись местными стражами порядка. К своему ужасу я поняла, что те кивают в знак согласия. — Сюда ходят приличные люди, которые не промышляют кражами, — вновь повернулся ко мне он. Выражение лица было такое, будто бедняге приходилось разговаривать с гадюкой. — А вот ты наверняка затесалась в порядочное общество именно затем, чтобы воровать кошели! От возмущения я вскочила на ноги, но рука человека в форме тяжело опустилась на моё плечо, заставляя снова сесть. — Я ничего подобного не совершала, — обратилась я к стражу порядка, стараясь сохранять видимое спокойствие, хотя руки начинали трястись. — Этот человек ошибается или же умышленно вводит вас в заблуждение. Потерпевший лишь усмехнулся. Прочитать его мысль было легко: 'Кому поверят — мне, уважаемому господину, или тебе, неизвестно откуда взявшейся рабыне и чужестранке?' Увы, поведение людей в форме целиком и полностью подтверждало его точку зрения. — Мы во всём разберёмся, — заверил меня страж порядка таким тоном, что я сразу поняла: ни в чём особенно разбираться не будут. Эти люди уже нашли своего виноватого, точнее, виноватую, и слишком сильно напрягаться им теперь ни к чему. — Прошу вас добровольно пройти вместе с нами. — Куда? Я всё ещё пыталась сохранять спокойствие, но сердце заколотилось в бешенном ритме. — К месту вашего заключения, — последовал спокойный ответ. — Что значит 'заключения'? — возмутилась я. — Мы ведь с вами только что пришли к выводу, что в ситуации надо разобраться? — Простите. К месту вашего временного заключения, — со смешком исправился человек в форме. — Извольте встать и пройти с нами, пока мы не применили силу. Я резко вскинула голову, услышав эту угрозу. Данте был прав. Вот он, мир, в котором существует рабство. Пусть даже здесь не Арканзия. Всё равно. Любого конфликта, мельчайшего навета достаточно, чтобы виноватым выставили именно человека с 'драконом'. Мне, разумеется, пришлось выполнить приказ. — Господа! — окликнул стражей порядка хозяин чайной, с которым я была знакома и который до сих пор молча наблюдал за развитием событий. — Эта женщина — рабыня самого дона Данте Эльванди. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что вы взяли её под арест без его ведома. Я с силой сжала спинку стула, с которого только что встала. Надо же, не ожидала помощи с этой стороны. Хотя тот факт, что единственным моим шансом на спасение являлась формулировка 'рабыня дона Эльванди' заставил болезненно поморщиться. — Это действительно так? — спросил меня человек в форме. Я утвердительно кивнула. Стражи порядка стали о чём-то тихо переговариваться, периодически бросая взгляды то на меня, то на хозяина чайной. — Хорошо, — постановил, наконец, всё тот же мужчина в чёрном, что всё это время вёл со мной переговоры. — Поедем сейчас в резиденцию дона Эльванди и переговорим с ним. Меня довольно-таки бесцеремонно подтолкнули в сторону выхода. Обменявшись последним взглядом с хозяином заведения, я вышла на улицу. Здесь поджидала карета с зарешёченными окошками. Не имея особого выбора, я села внутрь; рядом и напротив тут же расположились двое мужчин. Ещё один поехал на козлах, остальные — верхом. Мы подъехали к армону. Так хорошо знакомое место — и такие новые обстоятельства. Мужчина коротко переговорил с привратником, который во время разговора таращился на меня с новым интересом, потом нас пропустили внутрь и попросили подождать. Сбежались слуги, стали наблюдать за нами, перешёптываясь, но подойти совсем близко никто не решался. Мои щёки наверняка приобрели пунцовый оттенок. Сейчас я ненавидела цвет своей кожи. На смуглых лицах южан румянец не так бросается в глаза. Мало того, что они видят меня в сопровождении стражи, ещё и наверняка прослышали, по какому обвинению я арестована. Ещё несколько минут — и лакей повёл нас на второй этаж. Стало быть, Данте дома и согласился нас принять. Или его нет, и вместо него нас ждёт Ренцо? В любом случае мои щёки стали ещё горячее. До кабинета Данте мы не дошли. Он сам быстрым шагом шёл нам навстречу. Брови нахмурены, глаза метают молнии. — Как вы посмели арестовать моего человека? — голос звучит не только холодно, но и грозно. Намеренно проигнорировав преграждавшего ему дорогу стража, он заставил последнего посторониться, встал возле меня и положил руку мне на плечо. Я испытала такое острое чувство облегчения, что чуть не расплакалась. Нет, я не сомневалась, что Данте ни на секунду не поверит в историю о воровстве. Но он мог рассердиться на то, что я покидала армон, предварительно его не уведомив. Мог просто не оказаться на месте. Да и вообще, оказавшись в таком переплёте, в какой попала я, трудно чувствовать себя уверенно заочно, даже если в теории и имеешь для этого основания. — Против этой женщины выдвинуто обвинение в воровстве, — формальным тоном сообщил мужчина в чёрном. — Ну так задвиньте его обратно, — отрезал Данте, и в его голосе не было даже намёка на иронию. — Простите, дон Эльванди, но мы не можем этого сделать, — вежливо, но твёрдо ответил страж. — Обвинение выдвинуто совершенно официально, написана соответствующая бумага, делу дан ход. Истец — уважаемый человек… — Кто? — перебил его Данте. — Дон Женнаро Лоцци, — последовал ответ. Данте нетерпеливо передёрнул плечами. — В первый раз слышу про этого 'уважаемого человека'. В чём конкретно заключается обвинение? — Дон Лоцци утверждает, что пятого числа этого месяца, в чайной на улице Южного ветра, Сандра Эстоуни украла у него кошель, в котором находились деньги и, главное, драгоценности общей суммой на три тысячи динаров. Я в ужасе расширила глаза. Ничего себе сумма! Нормальные люди не носят с собой в кошелях даже десятой части. — Я в первый раз слышу про этот кошель! — в очередной раз возмутилась я. — Сандра, подожди пока в сторонке, — обратился ко мне Данте. Прозвучало это примерно как обращение к ребёнку: 'Помолчи, пока взрослые дяди разговаривают'. — Ваш уважаемый человек — большой оригинал, — продолжил разговор со стражами порядка Данте. Мыслил он явно так же, как и я. — И, видимо, большой любитель острых ощущений, раз ходит по чайным, нося такие суммы в кармане. — Это его право, — заметил мужчина в чёрном, в общем-то тоже резонно. — Быть может, стоит просто выплатить этому человеку означенную сумму, чтобы уладить конфликт? — подал голос подоспевший из собственного кабинета Фредиэно. Если недавно мои щёки горели огнём, теперь я почувствовала, что краска отлила от лица. Да, деньги, конечно, могли бы уладить конфликт, и Данте был достаточно богат, чтобы позволить себе заплатить такую сумму. Но сделать это фактически значило признать, что я действительно виновна в воровстве. Можно сказать, что Данте таким образом возвратил бы потерпевшему украденное. Как я смогу оставаться после этого в армоне и смотреть людям в глаза? Хотя, наверное, я не о том думаю, и лучше всю жизнь прятать взгляд, чем сесть в тюрьму. Не знаю, что изначально собирался ответить Данте, но, прежде чем заговорить, он точно успел увидеть, как я побледнела. — Нет, — отрезал он. — Донья Эстоуни невиновна, следовательно, у меня нет причин платить из своего кармана за право уважаемых людей на рассеянность. — Мы непременно расследуем это дело, как положено, — пообещал мужчина в чёрном. Я мрачно хмыкнула: раньше он явно не собирался этого делать. — Вы? — пренебрежительно фыркнул Данте. — Я сам расследую это дело, как положено, тут вы можете не сомневаться. Меня не устраивает, когда против моих людей выдвигают голословные обвинения. Полагаю, на данный момент мы всё обсудили? В таком случае вы можете идти. — Подозреваемую мы забираем с собой, — твёрдо заявил страж. В его голосе было столько уверенности, что я испугалась. И вопросительно посмотрела на Данте: неужели это правда? Они действительно имеют право так поступить, невзирая на всё влияние Данте? — Глупости, — отрезал он. — Донья Эстоуни останется здесь. Если у вас возникнут к ней вопросы, вы всегда сможете приехать сюда, чтобы их задать. Что-то в его тоне заставило меня заволноваться ещё сильнее. Уж слишком резко он говорил. — Простите, дон Эльванди, но мы не можем так поступить, — подтвердил мои опасения мужчина в форме. — Как я уже говорил, против вашей рабыни выдвинуто официальное обвинение. Мы находимся на королевской службе и не имеем права проигнорировать данное обвинение, даже невзирая на то, что речь идёт о вашей рабыне. По закону мы обязаны заключить её в тюрьму до выяснения всех обстоятельств дела. Если невиновность доньи Эстоуни будет доказана, мы незамедлительно освободим её из-под стражи. Я почти не обращала внимания на стража; наблюдала лишь за реакцией Данте, и всё внутри цепенело. Он свёл брови к переносице, напряжённо думая; сжатые губы превратились в тонкие полоски. Стало быть, всё, что говорит представитель закона, справедливо. — В таком случае она останется под арестом в моей тюрьме, — после мучительной паузы объявил Данте. Его тон не подразумевал возражений. Страж казался растерянным. — Ну… В принципе, пожалуй, я не вижу причин для возражений, — согласился он, наконец. Но мы оставим своего человека, дабы он проследил, что всё сделано, как положено. Прошу прощения, дон Эльванди, но таковы наши обязанности. — Оставляйте, — пренебрежительно пожал плечами Данте, недвусмысленно демонстрируя своё отношение не только к их человеку, но и, похоже, к институту в целом. Он поманил в сторону своего секретаря, уже успевшего к нам присоединиться в числе массы прочих свидетелей, и стал быстро отдавать какие-то распоряжения. Говорили они очень тихо, так что ни я, ни стражи ничего слышать не могли. Мужчина в чёрном прокашлялся, привлекая к себе внимание. Данте закончил разговаривать с секретарём и лишь после этого соизволил снова снизойти до стражей порядка. — Если позволите, нам надо допросить подозреваемую, — произнёс мужчина. — Мы собирались сделать это в участке, но раз она остаётся здесь, полагаю, вы сможете выделить нам какую-нибудь комнату для этой цели? — Разумеется, но только в моём присутствии, — предупредил Данте. Страж возражений не имел. Далее я битый час отвечала на многочисленные, но однообразные вопросы в одной из гостиных армона. В основном они касались того, как я провела злосчастное пятое число. Где была, что делала, с кем общалась и кто сможет это подтвердить. По возможности по минутам. К сожалению, я быстро вспомнила, что чайную в тот день действительно посещала. И этому можно было найти массу свидетелей. А вот свидетеля, который бы видел, как я НЕ крала у дона Лоцци кошель, увы, найти было нереально. Наконец, утомительный допрос закончился, и стражи порядка, за исключением одного, покинули армон. Остался один человек в форме, явно далеко не самый главный из них. Его задача была проследить за тем, чтобы меня действительно заключили под стражу. Данте препоручил меня охраннику из армона, которого, в свою очередь, просветил, что представитель закона может только наблюдать, и этим его полномочия ограничиваются. Пообещал в скором времени к нам присоединиться. И ушёл, оставив меня наедине с двумя мужчинами. Здешний охранник, кстати сказать, оказался тем же самым парнем, что посадил меня в камеру, когда я впервые пересекла порог армона. Ощущение дежавю. И как-то оно совсем не грело. Как ни крутись, как ни старайся, сколько ни работай и ни приживайся, а всё равно я вернулась к тому же самому положению, с которого началась моя жизнь в Галлиндии. И вряд ли в будущем что-то изменится. Я криво усмехнулась, следуя за стражником вниз по тёмной лестнице. Вот так и буду переселяться в тюрьму раз в несколько месяцев. А что? Лет пять, и я начну чувствовать себя в камере, как дома. Когда мы спускались, навстречу успело подняться с полдюжины слуг. Понятия не имею, что они могли делать там, внизу. Оказавшись на тюремном этаже, я приблизилась к месту своего заключения. Тому же самому, куда меня определили в прошлый раз. Охранник, надо сказать, прежний опыт хорошо помнил, обращался ко мне предельно вежливо и старался по возможности держаться в сторонке, чтобы его потом не в чем было упрекнуть. Дойдя до камеры, я остановилась, как вкопанная. Нет, на дежавю это было решительно непохоже. Всё, что угодно, только не дежавю. Честно говоря, в первый момент мне хотелось извиниться, сказав, что я ошиблась дверью. Камеру освещали свечи, горевшие в многочисленных канделябрах. Окошко было несомненно зарешёчено, но пряталось за весёленькой оранжево-зелёной занавеской. Весь пол был покрыт мягким светло-оранжевым ковром. К дальней стене придвинут диван, на нём в творческом беспорядке раскиданы подушки. Даже не представляю, как его просунули в дверь. На маленьком столике чайный сервиз. В одном углу высокая ваза с цветами. Другой отгорожен ширмой. Агнесса, опасно балансируя на стуле, оплетала решётчатую дверь свежесрезанными цветами. — Здравствуйте, донья Сандра! — приветливо улыбнулась она. — Я тут как раз заканчиваю. Извините, приказ совсем недавно поступил. Не всё успела. — Н-ничего, — ошеломлённо проговорила я. — Что здесь происходит? — хмурясь, выдохнул городской стражник. — Доставили подозреваемую к месту заключения, — спокойно отозвался его местный коллега, которого, похоже, успели предупредить о произошедших в тюрьме изменениях. Мужчина в форме не нашёл, что ответить. — Прошу вас, донья Сандра. — Парень вежливо указал мне на камеру. Пожав плечами, я шагнула внутрь. Ноги тут же утонули в ковре. Пожалуй, тут и на полу можно сидеть. Но я прошла к дивану. — Там сбоку книжки лежат, если вас что-нибудь заинтересует, — заметила всё ещё стоящая на стуле Агнесса. — Спасибо, — кивнула цветочнице я. Пока читать не хотелось. — А дверь запереть? — спросил страж порядка. — А зачем? — удивлённо воззрился на него наш стражник. — То есть как? Чтобы заключённая не сбежала. Наш парень посмотрел на него, как на полного идиота. — Вот ты бы сам отсюда сбежал? — поинтересовался он, указав на великолепное убранство камеры. — Лично я бы сюда из дома переселился. — Только кто же тебя пригласит? — усмехнулась, заканчивая работу, Агнесса. Тот согласно вздохнул и протянул ей руку, помогая спуститься с опасно покачивавшегося стула. — Донья Сандра, а можно я здесь пока посижу? — спросила цветочница. — Ну, чтобы вам нескучно было. — Сиди. Я не видела причин возражать, хоть и чувствовала: что-что, а скука мне в этой жизни точно не грозит. Агнесса уселась на ковёр, по-южному скрестив ноги, благо широкая юбка позволяла. — Тут и на диване места полно, — подсказала я, чувствуя некоторую неловкость от того, что девушка устраивается на полу. — Ничего, — откликнулась цветочница, — мне тут очень удобно. Давно не видела такого ковра! А вы, может, прилечь захотите. Она с откровенном насмешкой покосилась на представителя закона, скромно сидевшего снаружи на простеньком стуле. — Агнесса! Ну, ты-то могла меня известить, что донья Сандра здесь! — послышался возмущённый возглас Бьянки. — Почему я обо всём узнаю последней? Может, ей что-то нужно уже давно? Может, я что-то могла принести? — Нет, Бьянка, как видишь, мне ничего не нужно, — заверила я, предоставляя горничной самой убедиться в справедливости моих слов. — Лучше присаживайся. Девушка посмотрела на меня, потом на Агнессу, и в итоге тоже устроилась на ковре. — Бьянка, не стесняйся, на диване много места, — запротестовала было я. — Нет, донья Сандра, на диване я где хочешь посижу, а такие ковры днём с огнём не сыщешь! — возразила Бьянка. — Ух ты! — раздалось полминуты спустя откуда-то из недр длинного ворса. — Вот это да! Какой он мягкий! Невольно позавидовав, я подумала, а испробовать ли и самой ковёр на мягкость. Опасливо покосилась на мужчину в форме. Ладно, не буду, а то ещё расценит как попытку укрыться от органов власти. — Донья Сандра! — В дверной проём просунулась голова Фредиэно. — Вот вы где! Я вижу, вы решили сбежать от работы. А вот не выйдет! Я принёс вам несколько документов на подпись. — Дон Фредиэно, я как-то не в настроении работать, — капризно отозвалась я. — Обстановка, знаете ли, не располагает. Тем не менее, я вытянула руку и документы приняла. — Мы с вами — деловые люди, занимающиеся важной работой, — попенял мне Фредиэно. — Мы не можем себе позволить просиживать штаны, не делая ровным счётом ничего полезного. Обращался он вроде бы как ко мне, но при этом пристально смотрел на стража порядка. — Мне понадобится перо и чернила, — напомнила я. — А здесь что же, нет? — изумился Фредиэно. — Я сбегаю, принесу, — подскочила Бьянка. — Да не надо! Тут всё есть, — возразила Агнесса. — Вот! Она принесла откуда-то с другого конца камеры маленький поднос с пишущими принадлежностями. Тяжело вздохнув: отвертеться от работы не получилась, я пододвинулась поближе к столику и стоявшему на нём канделябру, и стала просматривать документы. В черновой версии все они были мне знакомы, но я считала необходимым пробежать взглядом и окончательную, убеждаясь, что между этими двумя вариантами нет существенных различий. Не так чтобы я не доверяла лично Фредиэно или секретарю Данте, просто считала, что если я где-то ставлю свою подпись, то и ответственность за это целиком и полностью лежит на мне. — Ну, как идут дела? Теперь из темноты коридора возник Данте. Начисто проигнорировав присутствие стража порядка, прошёл в камеру, оставив за собой распахнутую дверь. 'Вот теперь, когда ты вернулся, неплохо', - подумала я. В камере действительно как будто бы сразу стало теплее. — Всё в порядке, — сказала я вслух и улыбнулась. Он ответил мне тем же, огляделся и прошёл к дивану. Ну, наконец-то, мне всё-таки не придётся восседать здесь одной, возвышаясь надо всеми, подобно статуе! — Что это? — нахмурился Данте, неодобрительно глядя на бумаги. — Я принёс донье Сандре кое-какие документы на подпись, — признался Фредиэно. — С этим могли бы и подождать, — поморщился Данте. — Я прихватил только наиболее срочное. — Да мне нетрудно, — поспешила вмешаться я. Ещё не хватало, чтобы у Фредиэно возникли проблемы. Тем более учитывая, что он наверняка притащил сюда эти бумаги с единственной целью меня отвлечь. — Больше никакой работы, — отрезал Данте. — Не только сегодня, но и ближайшие два дня. — Почему два дня? — разволновалась я. — Ты думаешь, столько меня продержат под арестом. — Дурочка. — Его голос прозвучал очень мягко, а рука против обыкновения легла мне на плечо. Высвобождаться я и не подумала. — Два дня — это тот минимальный отпуск, который ты получаешь после этой истории. А выйдешь ты отсюда в ближайшие часы. Мои люди роют носом землю и скоро выяснят, что стоит за этим обвинением. Готов поспорить, это не окажется сложной задачей. — Кто-то идёт, — заметил Фредиэно, прислушиваясь. После этого замечания все притихли, и я действительно уловила шум приближающихся шагов. Ещё полминуты, и в дверном проёме появилось лицо лакея. — Донья Эльнора Лучия Рокка, — объявил он. Я вскочила с дивана. Данте тоже встал, хотя менее поспешно. То ли его чувства к Эльноре были менее сильными, чем он пытался в своё время показать, то ли он сумел их перебороть. И без того стоявший Фредиэно склонил голову. Эльнора вошла в камеру быстрым шагом. — Донья Сандра! — первым делом воскликнула она, устремляясь мне навстречу и игнорируя присутствие всех остальных. — До меня дошли сведения о том, что произошло, и я сразу же поспешила к вам. Уверяю вас, это самое смехотворное обвинение, какое мне доводилось слышать. И я уверена, что ситуация в ближайшее время прояснится. Я уже получила своим людям разобраться в этой истории. Не сомневаюсь, они в самое ближайшее время найдут доказательства вашей невиновности. — Дорогая Эльнора, — Данте поцеловал ей руку в знак приветствия, — спешу тебя уведомить, что ты могла не беспокоиться. Мои люди занялись этим делом раньше. — Вот и посмотрим, кому удастся раньше его закончить, — с вызовом ответила Эльнора, от которой не укрылся прозвучавший в голосе Данте сарказм. — Почему бы вам не присесть? — сыграла роль гостеприимной хозяйки я. И подала пример, усаживаясь на диван. Эльнора и Данте, стрельнув друг в друга глазами, расположились с двух сторон от меня. — Что происходит? — В камеру быстрым шагом вошёл Ренцо. Немного замешкался, обнаружив здесь неожиданно много народу. — Сандра, я только что вернулся в армон и узнал. Этому Лоцци стоило бы оторвать его безмозглую голову или, по меньшей мере, некоторые другие части тела. — Наверное, — пробормотала я. Сама же подумала, что оторвать что-нибудь ненужное стоило бы даже не Лоцци, а скорее всей правоохранительной системе, которая с лёгкость готова осудить человека безо всяких улик на том лишь основании, что на руке у него — клеймо дракона, а обвинение выдвинул 'уважаемый господин'. Ренцо немного постоял возле дивана, но, поскольку на нём сидели уже трое, места не оставалось, так что он устроился поблизости на ковре, скрестив ноги, как и Агнесса. В течение последующего получаса к нам присоединились дон Росси с доном Терро, а так же Марито с Рианной. Лекари то и дело начинали друг с другом препираться; то же самое происходило между камердинером и его сестрой, так что скучно в камере точно не было. Когда Рианна и Агнесса стали спорить о различиях между галлиндийскими и северными вальсами, Ренцо предложил позвать музыкантов. Данте с Эльнорой, по-моему, были только за, но за решающим мнением обратились ко мне. Я поинтересовалась, не побеспокоим ли мы таким образом соседей, должно быть, не привыкших к такому шуму. В ответ Данте просветил меня, что соседи здесь отсутствуют, поскольку тюрьма в армоне давно уже не используется по назначению. Благо соответствующее заведение имеется и в городе. Услышав об отсутствии соседей, наш стражник страдальчески возвёл глаза к потолку. Видимо, вдвойне уверился в том, что с радостью переселился бы сюда из дома. Должно быть, там у него соответствующий вопрос стоял остро. В конечном итоге я всё же сказала музыке 'нет', решив, что не стоит превращать заключение в ещё больший фарс, чем уже имел место в тюрьме. А примерно через час к нам присоединился невзрачно одетый мужчина среднего роста, обладавший неприметной внешностью, но острым взглядом. Похоже, я никогда прежде его не видела, а может быть, просто не обращала внимания по причине всё той же незапоминающейся внешности. Мужчина подошёл к Данте, что-то шепнул ему на ухо, и тот, извинившись, вышел из камеры. Минут через десять он вернулся и сообщил, что все могут быть свободны: приказ об аресте отменён, и представление окончено. — Ну вот, а так хорошо сидели! — сокрушённо вздохнул Марито. Я, в отличие от камердинера, предпочитала сидеть пусть плохо, зато не в тюрьме, но все остальные, похоже, не разделяли моего воодушевления и хотели задержаться в камере подольше. Агнесса напоследок с наслаждением щупала мягкий ковёр, лекари упорно выясняли, кто из них лучше учился в институте, а Рианна рассказывала заинтересовавшейся Эльноре о тестах, которые они с Марито проходили у меня в библиотеке. Секретарь вручил стражу в чёрной форме какие-то бумаги, и тот торопливо ретировался, явно предпочитая не привлекать к себе лишнего внимания. — Данте, что происходит? — спросила я. Всё-таки хотелось узнать подробности и, в частности, понять, висит ли по-прежнему надо мной обвинение. — Сейчас расскажу, — кивнул Данте и снова сел на диван. Все, как по команде, замолчали и с интересом приготовились слушать. — Я ведь тебе говорил, что мои люди быстрее разберутся в этом деле, — с победоносной усмешкой обратился Данте к Эльноре. — Мужчины! — фыркнула она, закатив глаза. — Переходи лучше к делу. — Перехожу, — не стал возражать Данте. — Вместо того чтобы проверять алиби, допрашивать свидетелей и перерывать вверх дном чайную, мои люди немного покопались в делах уважаемого человека Женнаро Лоцци. — Слово 'дон' Данте опустил, и наверняка умышленно. — И, как оказалось, ставку сделали верно. Выяснилось, что уважаемый человек — азартный игрок. Азартный и при этом никудышный. Не такое уж редкое сочетание. Он неоднократно просаживал в карты крупные суммы, за что, естественно, получал разнос от своих домашних. Происходило это настолько эмоционально, что их соседи оказались в курсе всех подробностей. А не так давно — говоря точнее, четвёртого числа этого месяца, — он имел неосторожность поставить на кон некоторые семейные драгоценности своей жены. Видимо, супруга Лоцци, хорошо зная его слабость, просто-напросто перекрыла ему доступ к казне. Так что, отправляясь в очередной притон, он прихватил вместо денег обнаруженные в шкатулке украшения. И проиграл. Данте немного помолчал, не то переводя дыхание перед продолжением рассказа, не то просто давая нам возможность оценить ситуацию и самим додумать дальнейшее. — Стоимость украшений — это ещё полбеды, — продолжил он. — Значительно хуже был ожидаемый и справедливый гнев супруги, которую дон Лоцци, по всей видимости, немало боится. Вот он и решил, что кража — лучший способ исправить положение. Сообщил жене, что застёжка ожерелья сломалась, вот он и взял его к ювелиру, а на всякий случай прихватил заодно и серьги. По дороге назад заскочил в чайную, а, выйдя оттуда, обнаружил, что украшения пропали. Однако жена ни за что бы не поверила в эту историю, не выдвини он официального обвинения. — Но почему он обвинил именно донью Сандру? — возмущённо воскликнула Бьянка. Видимо, всем остальным ответ был понятен, поскольку они синхронно опустили глаза, избегая встретиться со мной взглядом. Я кисло усмехнулась. Догадаться и вправду было несложно. — Он приметил в чайной рабыню, — объяснил Данте, тоже глядя куда-то в сторону. — Одинокую, никого не сопровождавшую. И решил, что это будет идеальная жертва. Ошибся, — мстительно добавил он. — Может, этому уважаемому человеку какой-нибудь несчастный случай устроить? — кровожадно осведомился Ренцо. — Или, к примеру, счастливый случай с несчастным концом? — В этом нет нужды. — Глаза Данте сощурились не менее кровожадно. — Мы пойдём совершенно законным путём. Я намерен подать ответный иск, с обвинением в клевете. — А разве клевета в адрес рабыни — это такое уж большое преступление? — удивилась я. Та серьёзность, с которой окружающие восприняли последнее сообщение Данте, удивляла вдвойне. Ну, сболтнул уважаемый человек что-то не то. Ошибся. Неужели закону есть до этого хоть какое-то дело? — В адрес рабыни — небольшое, — признал Данте. А потом многозначительно и очень недобро улыбнулся. — Но клевета на дона Эльванди в этих местах является преступлением более чем серьёзным. И наказание последует весьма суровое. — Разве он тебя тоже оклеветал? — не поняла я. Все остальные, похоже, поняли. Что поделать, северянину не так легко вникнуть в некоторые особенности жизни на юге. — Всё, что касается рабыни, касается и хозяина, — пояснил Ренцо. — Если, конечно, последний сочтёт нужным именно так расценить ситуацию. Лоцци просто не догадывался, с кем связывается. Ему же хуже. Впредь будет умнее. Если, конечно, голова на плечах останется. — Голова останется, — спокойно заметил Данте. — А вот имущество — вряд ли. — Я тут подумала, — невинный взгляд Эльноры скользнул по потолку, — что из-за клеветы этого человека мне пришлось потратить массу своего времени, да и средств тоже. Отвлечь своих людей от неотложных дел… Пожалуй, я тоже подам на Лоцци иск. За компанию. Данте согласно кивнул. — В любом случае, засиживаться здесь не стоит, — объявил он. Встал с дивана, подавая остальным пример, и протянул мне руку. Ренцо, в свою очередь, поспешил подать руку Эльноре. — Если, конечно, никто не хочет задержаться в камере на несколько дней. Я в целом не имею никаких возражений. Вот тут все разом заторопились на выход. — Сандра, как я и предупреждал, у тебя впереди два выходных, — напомнил Данте, когда мы вышли в коридор. — Надеюсь, на протяжении этого времени я не увижу тебя на рабочем месте.
Просмотров: 19
Вернувшись из бани в свои новые покои, я свалилась спать и, к своему стыду, должна признаться, что проспала почти до самого вечера. Видимо, таким образом сказалось накопившееся за последние недели напряжение. На следующий же день я решила наведаться в библиотеку. Хоть меня никто и не подгонял, но мне самой хотелось заняться делом, а не чувствовать себя девицей непонятного статуса, праздно шатающейся по чужому дому. Для начала я хотела просто осмотреться на новом рабочем месте, разобраться, что где лежит, какие там хранятся документы и книги, а также амулеты — я хорошо помнила, что Данте упомянул и их. Оказавшись в коридоре, я как раз закрывала свою дверь, когда из соседней комнаты вышел седовласый мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти. Невысокий и полный, но при этом подтянутый, как бывает свойственно людям, ведущим непраздный образ жизни. Смуглый, как и положено южанину. Одет, быть может, и не как аристократ уровня Данте, но и точно не как слуга. Я напряглась, не зная, чего ожидать от соседа. Просто тихонько пройти мимо не удалось: он сразу повернулся ко мне, намеренный начать разговор — с той лёгкостью, которая опять-таки свойственна жителям юга. На севере церемоний, как ни крути, больше. — Полагаю, вы — донья Сандра Эстоуни? — слегка склонив голову, осведомился он. Внутренне подобравшись, я встретила его взгляд. — Именно так. — Я сразу так и подумал. У вас очень характерная внешность. Позвольте представиться: дон Бенвенуто Росси. Лекарь, заодно заведую здешней лаборатории, в которой мои подопечные шалопаи проводят медицинские исследования. По совместительству ваш сосед. Отвечая на его жест, я протянула руку, и он душевно её пожал. Это было не вполне куртуазно, зато очень по-дружески. — Вы позволите задать вам один вопрос? Любопытство, читавшееся во взгляде лекаря, заставило меня снова напрячься. О чём он сейчас спросит? О драконе? О моём месте в армоне? О том, при каких обстоятельствах я повстречалась с Данте? — Я вас слушаю, — прохладным тоном откликнулась я. — Вы ведь приехали с севера, не так ли? Из Астароли, если слухи правдивы? Я утвердительно кивнула, ещё более напряжённо ожидая продолжения. — И вы, насколько я понял, учились в Северном Астарольском университете? — воодушевлённо продолжил дон Росси. — Скажите, пожалуйста, вам случайно не доводилось встречаться там с профессором Ренуаром Скоттом? В своё время он преподавал на кафедре медицины и даже, если не ошибаюсь, ею заведовал. — Честно говоря, нет, — с чувством немалого облегчения ответила я. — Но я училась совсем на другой кафедре, теоретической магии. У нас не было лекций по медицине. — Конечно, конечно, я понимаю, — поспешил заверить меня лекарь. — Просто понадеялся на случайное совпадение. Было бы интересно узнать, как поживает сейчас старый лис. Давненько мы с ним не виделись, с тех самых пор, как я читал курс лекций в Астарольском университете. — В самом деле? Вы бывали на севере? — спросила я, искренне увлекшись разговором. — О да, — мечтательным тоном ответил лекарь. — Правда, уже давненько. Лет эдак пятнадцать назад, я полагаю. Так что вполне возможно, что старина Скотт уже ушёл на покой. — Ах ты, старый проныра! — воскликнул совершенно новый для меня голос. — Уже успел познакомиться с нашей новой соседкой! А меня даже не счёл нужным оповестить! Из комнаты напротив вышел ещё один мужчина, ровесник лекаря, только высокий и менее полный, но зато широкий в плечах. Небольшую лысину на макушке обрамляла благородная седина. — Позвольте представиться, — обратился ко мне второй сосед. — Гаэтано Терро. Он тоже взял мою руку, но не для пожатия, а для поцелуя. Росси многозначительно закатил глаза. — Вы тоже лекарь? — предположила я. Терро буквально просиял. — Вот видишь, старый циник? Девушка с одного взгляда определила то, в чём ты никак не можешь убедиться за несколько десятилетий! Совершенно справедливо, донья, я действительно лекарь, — куда более мягким голосом произнёс он. Росси скептически хохотнул. — Лекарь! Как же! Не слушайте его, донья, — поспешил заверить меня он. — Никакой это не лекарь, а самый настоящий самозванец. Шарлатан. — Кто шарлатан? Я шарлатан?! Лысина Терро покрылась красными пятнами. — Ну, не шарлатан, не шарлатан. Самозванец, — примирительным тоном "исправился" Росси. — Уже не первый десяток лет ты меня оскорбляешь, — пробурчал Терро. — Донья, я самый настоящий лекарь. Ничуть не хуже этой бездарности. Тут уж настала очередь Росси рассердиться не на шутку. — Кого это ты назвал бездарностью? — вскинулся он. — А кого ты назвал самозванцем? — парировал Терро. Я лишь молча переводила глаза с одного на другого и обратно. Вспомнив о моём существовании, Терро снова расплылся в улыбке. — Одним словом, донья, я — лекарь с редкой специализацией. Я лечу животных. Зверей и птиц. — Ага, и букашек, — брякнул Росси. — Если когда-либо появится потребность в моих услугах, — продолжил, начисто игнорируя его Терро, буду счастлив помочь. — Зачем донье могут понабиться твои услуги? — фыркнул Росси. — Она же не заведует псарней и не пасёт овец. Хотя… Донья, — он снова вежливо обратился ко мне, — если когда-нибудь у вас в покоях сломает ножку таракан, вы всегда можете обратиться за услугами к доктору Терро. Мне сразу как-то очень живо представился таракан с загипсованной ногой, отчего-то именно задней правой, создающий страшный грохот при каждом столкновении с мебелью. — Да будет тебе известно, Бенвенуто, что лечить животных гораздо тяжелее, чем людей. К ним значительно труднее найти подход. Для этого требуются терпение и выдержка, которыми ты не обладаешь. — Донья, вот объясните мне, непонятливому, — попросил лекарь, беря меня под руку, — чья работа важнее. Того, кто спасает человеческие жизни, или того, кто избавляет от блох собак? — Вы знаете, собаки представляются мне значительно более ценными членами общества, чем некоторые люди, которых мне доводилось встречать, — призналась я, легонько подмигнув Терро. — Вам просто встретились на пути очень дурные люди. — Голос Росси ненадолго стал серьёзным. Он всё ещё держал меня за руку. Рукав случайно задёрнулся, и лекарь обнаружил следы от моих позавчерашних попыток себя покалечить. — О Боже, что это у вас?! — воскликнул он с ужасом, никак не свойственным людям его профессии, привыкшим наблюдать куда более серьёзные вещи, чем царапина и синяк. — Ничего, ерунда. — Я поспешила высвободить руку и одёрнуть рукав. — Э нет! Покажите скорее. — В интонациях лекаря проявилась настойчивость. — Право, не стоит. Я нехотя протянула ему руку. Он внимательно осмотрел ранку, пощупал синяк. Я поморщилась: было больно. Синяк вообще оказался внушительным: мало того что он был крупным, так за последние сутки ещё и приобрёл живописный фиолетовый оттенок. — Или я ничего не понимаю в медицине, — проговорил Росси, что заставило его приятеля многозначительно хмыкнуть (дескать, можешь не продолжать), — или вашу рану даже не обработали. Терро подошёл поближе. — Вынужден согласиться с коллегой, — заметил он. — Да нечего тут было обрабатывать, право слово, — попыталась отговориться я, отлично помня, что вина тут целиком и полностью моя. Данте хотел заняться рукой, но я ему не позволила, съёжившись при первом же его прикосновении, как запуганный воробушек. — А ну-ка, голубушка, пройдёмте сейчас же ко мне, и я займусь своим делом, — решительно заявил Росси. — Ах ты, старый ловелас! — воскликнул Терро. — Уже и девушку в свои покои затащить пытается, это при первом-то знакомстве! Донья, имейте в виду: этот человек — известный дамский угодник. Я бы на вашем месте не рискнул оставаться с ним наедине в его комнате. Я высоко подняла брови. Признаться, опасаться Росси я такой стороны казалось мне несколько странным, учитывая, что он годился мне даже не в отцы, а почти что в дедушки. Сам Росси, похоже, подумал о том же. — Да как тебе не стыдно, старый завистник! — парировал он. — Позор на твою седую голову! Дамский угодник! Это когда всё было? — А когда бы ни было, — отрезал Терро. — Горбатого могила исправит. Пойдёмте лучше в мои покои, донья. Уверяю вас, я справлюсь с вашей раной ничем не хуже этого аморального типа. — Даже и не вздумайте идти с ним, донья! — вскинулся Росси. — Если он станет лечить вас своими препаратами, вы рискуете назавтра закукарекать петухом или обрасти шерстью! Пойдёмте со мной, я всё сделаю как надо. И уверяю вас, его инсинуации совершенно беспочвенны. — Чёрта с два! — ответил на последнее утверждение Терро. — Ладно, донья, не тревожьтесь, — добавил он, видя, что я подошла к двери Росси, поддавшись на напор последнего. — Я не оставлю вас наедине с этим развратником. Пойду вместе с вами, так что вам ничего не угрожает. Не сдержав ухмылки, я подумала, что мне действительно ничего не угрожает: эти двое будут рьяно защищать меня друг от друга. А учитывая, что никакой угрозы ни от того, ни от другого не исходит изначально, шансы нарваться на неприятности и вовсе нулевые. Эти двое не прекращали препираться практически ни на минуту. Но руку мне чем-то обработали, в результате чего и царапина, и синяк исчезли впоследствии удивительно быстро. Потом я всё-таки отправилась в библиотеку. Найти её оказалось несложно. Дверь была заперта, но у меня уже имелся ключ. Оказавшись в библиотеке, я немного подумала, а затем всё-таки заперлась изнутри. На всякий случай, чтобы никто не тревожил. Хотя снаружи и так вроде бы не было людей. Данте оказался прав: библиотека являлась, мягко говоря, не самым посещаемым местом в армоне. Оставшись в одиночестве, которое никто не грозил нарушить, я огляделась. Просторная комната, кажущаяся тесной из-за обилия заставленных книгами стеллажей. В общем, именно так должна выглядеть библиотека. Напротив входа — стол со стулом, предназначенный для работающего здесь человека. Стульев для посетителей, кажется, не предусмотрено, хотя, быть может, что-то обнаружится за стеллажами. Большое окно, немного грязноватое, но, кажется, открывающее (точнее, прячущее за собой) красивый вид. И запах. Почти неуловимый, но правильный книжный запах, какой и должен быть в библиотеке. Я медленно опустилась на единственный стул и снова огляделась, на сей раз с другого ракурса, испытывая чувство, очень напоминающее ностальгию. Университетская библиотека, конечно же, отличалась от этой, и всё-таки сходства была больше, чем различий. Интересно, осталось ли что-нибудь от той библиотеке? И чем вообще закончилось вторжение? Сумели власти остановить нашествие на город? Пострадали только прибрежные районы или волна разрушения докатилась и до самого центра? Существует ли до сих пор Северный университет? Надо будет попробовать это выяснить. Я вдруг поняла, что теперь, наконец-то, оказалась в том положении, когда могу получать информацию. Могу спросить у Данте или у Ренцо, и, если они не знают (что вполне вероятно, ведь они только что вернулись из поездки), то обязательно выяснят и дадут мне знать. Стараясь отстраниться от грустных мыслей, встала и распахнула окно. Это далось мне нелегко: кажется, его давно никто не открывал, поэтому защёлка заела. Но в итоге я справилась. Комната с наслаждением вдохнула свежий воздух. Я высунулась наружу и осмотрелась. Внизу — сад. Каменные статуи, фонтаны, немного дальше — беседки. Всё утопает в зелени. Густой, как и в наших садах, но одновременно совершенно другой. Пальмы, кипарисы, пихты. Даже дубы и клёны, которые время от времени здесь встречаются, сильно отличаются от своих северных родичей. Настолько сильно, что опознать их возможно только по форме листьев. Я подняла взгляд и вдалеке, на вершине холма, увидела храмовую башню. В груди сразу же пробежал холодок. Вспомнилась такая же башня Бертане. Площадка, открытая всем ветрам. И мостовая внизу, под площадкой. Такая далёкая и одновременно притягивающая к себе взгляд. И девушка, которую я никогда в жизни не видела. Та, которая, в отличие от меня, решилась и прыгнула. И почему-то вдруг подумалось — а что сталось с тем, из-за кого она так поступила? Испытывает он угрызения совести? Или считает, что кругом прав? Мысли, как бывало и прежде, заскользили в свободном полёте, постепенно отдалились от изначальной истории, и в голове постепенно сформировались новые образы. Я села за стол, взяла чистый лист бумаги, обмакнула перо в чернильницу — благо все необходимые письменные принадлежности были предоставлены в моё распоряжение, — и принялась писать. Время от времени вставала, ходила кругами по небольшому участку комнаты, останавливалась у окна, и снова садилась за стол. В итоге на листе появились следующие строки: Бедный султан, постучаться к тебе позволь. Ждут на пороге послы из далёких стран. Я понимаю твою о невесте боль, Но предстоит отвлечься от личных ран. Не поселилась у девы в душе весна, Выбрала вместо свадьбы холодный пруд. Разве же это повод лишаться сна? Плач по младой глупышке — напрасный труд. Ты — государь, а это тяжёлый крест. Но не найдётся завидней тебя жених. Можешь ты выбрать из тысячи ста невест, Можешь жениться разом на всех на них. Лучшие чувства заводят порой во зло. Истина эта, как капля слезы, проста. Не понимала девица, как ей везло, Вот и надумала вниз головой с моста. Зря ты кусаешь губы и хмуришь лоб. Будет тебе богатство, любовь, почёт. Вроде любил какой-то её холоп. Кто же такую мелочь берёт в расчёт? …Только забыть о деве тебе невмочь. Будет отныне у ложа свеча гореть. Тысяча минет ночей и за ними — ночь… Сказкам султан не сможет поверить впредь. Тот день я почти целиком провела в библиотеке. Осматривалась, изучала хранившиеся здесь книги, выясняла, что где расположено. Сделала лишь один перерыв на еду, а заодно пообщалась с портнихами. Они сняли мерки, и мы немного обсудили фасоны будущих нарядов. Не могу сказать, что мне стопроцентно понравилось всё, что было предложено. Мне хотелось, чтобы платья были более привычными для меня, более похожие на то, что носили на севере. Но, во-первых, я недостаточно хорошо разбиралась в шитье, чтобы объяснить портнихам, чего именно хочу, да ещё и на арканзийском. Во-вторых, не была уверена в том, что северные фасоны сочетаются с южными тканями. И, в-третьих, не горела желанием выделяться на фоне окружающих ещё и нестандартной одеждой. Мне и цвета волос хватало. Официально я вступала в должность Архивариуса на следующий день. Я привела себя в порядок, выбрала наиболее строгое платье из тех временных, что висели сейчас в моём шкафу, и в сопровождении Бьянки отправилась в библиотеку. Каково же было моё удивление, когда только-только достигнув нужного коридора, я услышала гул голосов и завидела впереди самое настоящее столпотворение. И если поначалу я понадеялось, что все эти люди пришли в какое-то другое место, вскоре пришлось принять очевидное: их целью была именно библиотека. Что же им так неожиданно понадобилось? — А книги скоро выдавать начнут? — спросила встрёпанная женщина лет тридцати, с беспокойством поглядывая на висящие в коридоре часы. — Да вроде бы скоро должны, — прошамкал в ответ какой-то старичок. — А по сколько штук в одни руки? — озабоченно спросила совсем молоденькая девочка. — А то мне, похоже, целых три нужны, а я не знаю, дадут или нет. — Ишь чего захотела, целых три! — возмутился всезнающий дедушка. — Сначала одну книгу возьми, прочитай, возверни назад, а уж потом за следующие принимайся! — Дрэго, не нагнетай! — поморщился сероглазый парень лет двадцати пяти. — Не бойся ты, Кристи, наверняка сколько нужно, столько тебе и дадут. — Карлота, а ну-ка передвинься в конец очереди, тебя тут не стояло! — гневно воскликнула какая-то женщина средних лет. — Это как это не стояло? — возмутилась, в свою очередь, Карлота. — Да я, может, ещё до рассвета сюда пришла! Отошла просто на минутку. — Эй, люди добрые, кто-нибудь знает, а книги хоть свежие? — выкрикнула ещё одна женщина, державшая в руках плетёную корзину. — Свежие, тётя Зита, только что из-под курицы! — хохотнул всё тот же молодой парень, что недавно заступился за Кристи. — Нет, ну, а правда, их хоть недавно написали? — ничуть не обидевшись, продолжала настаивать женщина. — Какие недавно, а какие и лет четыреста назад, — ответил кто-то из собравшихся. — Четыреста лет?! — изумилась женщина. — Да поди врёшь! — Вовсе и не врёт, — поддержали ответившего. — И более древние есть. — Вот это да, — разочарованно покачала головой женщина. — Ох и дурят же нашего брата! Да кому ж интересно, кто и что написал четыреста лет назад? Да того человека и в живых-то нет давно! — И правда, Зита, кому такое может быть интересно? — продолжал веселиться всё тот же, молодой. — Вот лучше ты сама сядь, да и напиши пару-тройку книжек. И всем будет интересно, потому что новое ведь, свежее, да и спросить есть с кого, если что не так! — А что? Вот возьму, да и напишу! — беззлобно откликнулась та. Я слушала всё это остановившись в тени на небольшом расстоянии и прижавшись к стене. Бьянка последовала моему примеру. Мысли лихорадочно метались в голове. Данте утверждал, что в библиотеку почти никто не приходит. Лгал? Да нет, с какой бы стати? Тем более что я и сама имела вчера возможность убедиться в том, насколько здесь обычно бывает тихо. За весь день ни один человек не пришёл. И вдруг — такое. Да и люди, которые здесь собрались, сказать по правде, не производили впечатление особенно читающих. И если судить по их вопросам, тоже выходило, что посещение библиотеки для них в новинку, а некоторые и книгу-то в руках едва ли когда-нибудь держали. Ну, разве что когда грамоте обучались, совсем уж неграмотные навряд ли сюда бы пришли. И как это понимать? Народ действительно сбежался в библиотеку, как предсказывал Ренцо? Но кастелян говорил исключительно о мужской части обитателей армона, к тому же он без сомнения шутил. Конечно, можно было бы предположить, что слуги — а в основном толпа состояла именно из них — просто сбежались под благовидным предлогом, чтобы поглазеть на прибывшую с севера диковинку. Но в этом случае и разговоры они бы вели совершенно другие. Ничего не понятно. В очередной раз выглянув из своего укрытия, я увидела, как несколько человек отчаянно бьются "за место под солнцем", то бишь за позицию поближе к двери библиотеки. Понятно, если сейчас отворить дверь, они ворвутся все разом и всё там разнесут. Я судорожно сглотнула, представив себе масштаб разрушений. Сдаётся мне, не случайно вся эта радость свалилась на мою голову в первый же рабочий день. Но с этим разберёмся позже. Кто-то просто не понимает, что после похищения, плавания в трюме и клейма меня невозможно выбить из колеи подобными мелочами. — Бьянка, слушай меня внимательно, — быстрым шёпотом обратилась к горничной я. — Беги назад и отыщи первого попавшегося стражника, или можно даже лакея, но только такого, покрепче. И веди сюда. Скажи, надо проследить, чтобы люди соблюдали очередь, заходя в библиотеку. — Я сбегаю, а если он откажется? — засомневалась Бьянка. — Скажет, что это не его обязанности и всё такое? — Значит, вежливо так — главное, спокойно, хорошо, Бьянка? — скажи ему, что если библиотеку сейчас разгромят, то дон Эльванди накажет не только Архивариуса, но и тех, кто мог предотвратить эту неприятность, но остался в стороне. — Поняла. — По губам Бьянки скользнула победная улыбка. Видимо, она уже была не прочь сказать такое какому-нибудь заносчивому стражнику и даже надеялась, что тот не сразу откликнется на мою просьбу. — Всё сделаю. Бьянка ушла. Поскольку её появление в коридоре не осталось незамеченным, пришлось и мне демонстративно зашагать навстречу собравшимся. Ничего, Сандра. Ты не рвалась привлекать всеобщее внимание, но это далеко не самое страшное, что может произойти с человеком. — Дамы и господа! — громко произнесла я, останавливаясь в нескольких шагах от библиотеки прежде, чем меня успела обступить голосящая толпа. Люди замерли, оборвав на середине выкрики в духе "Мне срочно нужна книга по кулинарии, и посвежее!". Ну что ж, начало хорошее. Надо продолжить говорить до тех пор, пока Бьянка не справится с поставленной задачей. Ладно. Не зря же я периодически вела семинары в астарольских университетах. Хоть в чём-то навыки пригодятся. — Я рада приветствовать вас в библиотеке, — объявила я, нацепив на лицо гостеприимную улыбку. — Как вы знаете, эта дверь, — я торжественно указала на вход, и люди немного расступились, — ведёт в архив рода Эльванди. Полагаю, вам известно, что это очень древний архив и там содержатся чрезвычайно ценные книги. Как я понимаю, вы пришли сюда, чтобы одолжить некоторые из них. Собравшиеся закивали, но прежде чем коридор вновь наполнился громкими возгласами, я продолжила: — Чтение — это чрезвычайно полезное и похвальное занятие, и каждый из вас безусловно получит то, зачем пришёл. В библиотеке хранится множество книг на самые разнообразные темы, от философии до математики и от истории магии до садоводства. Здесь можно найти как книги арканзийского производства, так и иртонские рукописи. Некоторые книги чрезвычайно дорого стоят. Поэтому я очень вас прошу, когда начнётся приём, заходить в библиотеку по одному, в порядке очереди. Крупные предметы, — я многозначительно посмотрела на здоровенную корзину женщины, искавшей "свежие" книги, — будет лучше оставить снаружи. Тут уж подошёл стражник, которого Бьянка, по-видимому, успела ввести в курс дела, и я со спокойной совестью отперла дверь. Мы с горничной вошли внутрь, я прошла на своё рабочее место и минуту спустя Бьянка объявила, что первый посетитель может заходить. Уж не знаю, как в конечном итоге снаружи определили очерёдность, но первой в библиотеке оказалась невысокая девушка, одетая довольно похоже на Бьянку. Войдя, она остановилась недалеко от порога и напряжённо огляделась, явно чувствуя себя в здешней обстановке непривычно. — Здравствуйте. — Я ободряюще улыбнулась. — Как вас зовут? — Карлота Грейдо, горничная, — ответила та, подходя поближе. — Очень приятно, Карлота. — Я исходила из того, что моё имя посетителям известно. — Вы пришли, потому что хотите что-то почитать? — Да, — как-то не слишком уверенно откликнулась девушка. — Мне нужно несколько книг. — Она извлекла откуда-то из складок платья список и принялась зачитывать чуть ли не по слогам. — "История моды", "Уход за кактусами" и "Шёлковая одежда глазами моли". — А раньше вы увлекались чтением на эти темы? — спросила я, испытующе глядя на горничную. — Н-не очень, — призналась та. — И что же заставило вас таким образом расширить круг интересов? — продолжала допытываться я. Горничная немного помялась, а потом ответила: — Если честно, сама я чтением вообще не увлекаюсь. Но мне сказали, что современной горничной без этих знаний просто никак. — Без ухода за кактусами? — решила уточнить я. — Ну, вроде как вдруг дону Данте взбрендит… То есть вдруг дону Данте придёт в голову светлая мысль украсить армон комнатными растениями. Тогда нам, горничным, придётся за ними ухаживать — я мы не знаем, как, — объяснила девушка. — А чего за кактусами-то ухаживать? — фыркнула Бьянка. — Поливай раз в неделю, а то и в две. Кактус — это, чай, не орхидея. О чём там целая книга-то? — Мне. Признаться, более интересно про моль, — заметила я. Однако оставалась другая вещь, куда более интересная. — Карлота, вы позволите вас так называть? — Девушка кивнула, и я продолжила: — А скажите, пожалуйста, кому именно взбрен… то есть пришла в голову светлая мысль посоветовать вам почитать всю эту литературу? — Нашему дворецкому, — без малейших угрызений совести наябедничала девушка. — О н ещё пригрозил, — полушёпотом добавила она, — что если я не буду всего этого знать, то и в армоне мне не место. — Понятно. Я удовлетворённо улыбнулась. Всё вставало на свои места. Ну что, дон Данте и дон Ренцо, большие знатоки психологии слуг, и кто из нас оказался прав? Браво, очень удачный ход, господин дворецкий. Заставить меня весь первый рабочий день трудиться не покладая рук, носясь от полок к посетителям и обратно. Вынудить меня почувствовать себя не Архивариусом, а именно библиотекарем. И заодно понадеяться на то, что ворвавшаяся в помещение толпа сметёт с полок и уничтожит хотя бы несколько книг. А дон Данте поймёт, какую совершил ошибку, поставив столь некомпетентного человека на столь ответственный пост. Вы же вроде бы как ничего предосудительного не сделали. Ну, порекомендовали персоналу повысить квалификацию. Кто вас за это осудит? План действий созрел в голове практически сразу. Взяв лист бумаги, я аккуратно написала на нём имя горничной, а затем названия всех трёх книг. — Вот как мы поступим, Карлота, — сказала я затем. — Пока вы можете идти. Я оформлю ваш заказ, как полагается, найду необходимые книги, и извещу вас, когда вы сможете их забрать. Следующим посетителем оказался садовник, коренастый мужчина лет сорока с на удивление мягкими, учитывая его крепкое сложение, глазами. Ему также было поручено ознакомиться с литературой о кактусах. То ли у дворецкого был пунктик на этом виде растений, то ли просто не хватало фантазии. Конкретного названия садовник не дал, поэтому я сделала себе пометку найти для него что-нибудь в духе "Место кактуса в рационе мышей". Третьим оказался тот самый парень, что заступился в коридоре за девушку. Выяснилось, что его звали Марито, и он являлся камердинером Данте. — Мне нужна книга по основам медицины, — небрежно сказал он. — И по возможности, — он шутливо свёл руки в молитвенном жесте, — какой-нибудь очень тоненький томик. Чтобы в нём было как можно меньше страниц и как можно меньше медицинских терминов. — А вы уверены, что вам вообще нужна эта книга? — задала закономерный вопрос я. — Уверен, что не нужна, — честно откликнулся парень. — Почему же вы тогда за ней пришли? — Да дворецкий голову заморочил. Дескать, любой порядочный камердинер должен знать, как оказать первую помощь своему господину, если тот вдруг надумает упасть с лестницы. — А вы что? — поинтересовалась я. — А я ответил, что я не порядочный, — откликнулся парень. — И как? — Не помогло, — улыбнулся он. — И главное, ну, не ерунда ли? С какой стати дону Данте падать с лестницы? Учитывая, что алкоголем он не злоупотребляет? — Так-таки никогда не злоупотребляет? — полюбопытствовала я. Сама не знаю, зачем. — Никогда, — заверил камердинер. — Ну, кроме одного раза. Мне, конечно, очень захотелось расспросить, что же это был за один раз, но я сдержалась и не стала. Вместо этого поступила так же, как и с предыдущими посетителями. Записала, как его зовут и что ему нужно, и отправила восвояси. Поток посетителей оказался длинным, и всё-таки наступил момент, когда он иссяк. Теперь я заперла дверь изнутри — хорошего понемножку — и приступила ко второй части работы. Стала отыскивать запрошенные книги и складывать их в стопки на столе. Времени это заняло порядочно. Я ещё не успела как следует ознакомиться с библиотекой, да и порядок на полках был не так чтобы идеальный. Тем не менее, ближе к концу дня, утирая пот со лба, я с удовлетворением отметила, что всё готово. Теперь оставалось самое главное. Я села за стол, освободила место для листка бумаги и, немного подумав, вывела следующие строки: "Господин дворецкий, Поскольку начальник и Учитель непременно должен обладать теми знаниями, которых требует от своих подчинённых, предлагаю вам ознакомиться с рекомендованными вами же книгами. Жду вас через два дня в библиотеке, где вы сможете пройти экзамен по их содержанию. В случае если вы провалите экзамен, мне придётся обратиться к дону Эльванди с сообщением о вашей профнепригодности. С искренним уважением, Донья Сандра Эстоуни". Для того чтобы доставить адресату все собранные книги пришлось вызвать двух крепких мужчин. Каждый отнёс дворецкому очень внушительную стопку. На верхушке одной из них балансировало написанное мной послание. Тёмной-тёмной ночью — или если говорить точнее, поздним вечером, — в ведущем в библиотеку коридоре послышался жуткий шорох и скрежет. Как будто страшное чудовище медленно ползло по армону… или самый обыкновенный человек просто тянул за собой по полу огромный мешок. Возле приоткрытой двери шум прекратился. — Входите, господин дворецкий! — громко сказала я, зажигая свечу. Ни секунды не сомневалась, что он прямо сегодня заявится, чтобы возвратить все книги на место, но делать это, пока обитатели армона не улягутся спать, не станет. Не захочет, чтобы история разлетелась по окрестностям, превратившись в сплетню. Ладно, я и не настаивала. Обречённый вздох. Затем дворецкий, сделав последнее усилие, затащил мешок внутрь. — Что ж вы так с книгами неаккуратно обращаетесь? — пожурила его я. — А вдруг страницы помнутся? А книги-то ценные, свежие, некоторые только что из-под курицы! — брякнула я, припомнив давешний разговор. Настроение, сколь ни удивительно, было бодрое. — Только что…что? — не понял дворецкий. — Неважно, — махнула рукой я. Заострять внимание он и не стал; думаю, списал мои слова на плохое знание языка. — Вы решили пройти экзамен прямо сейчас? — с вежливой улыбкой повстречавшего мышь удава поинтересовалась я. — Очень похвально. С чего начнём? С кактусов? Или лучше всё-таки с моли? Только имейте в виду, — поспешила продолжить я, видя, что он собирается что-то сказать, — у меня богатый опыт отыскивания шпаргалок. Так что сжульничать не удастся. Хотя, — я окинула задумчивым взглядом набитый книгами мешок, — даже не представляю себе, в каком месте вы могли бы спрятать шпаргалку нужного размера… — Донья Сандра, ну зачем вы так? — обиженно просипел дворецкий. — Нехорошо, право слово. "Надо же, уже и донья", — подумала я про себя, а тем временем недоумённо изогнула брови. — Что нехорошо, господин дворецкий? Может быть, вы сомневаетесь в моей квалификации? Не беспокойтесь, у меня высшее образование. — Вот зачем вы так, а? — гнул свою линию он. — Я, между прочим, по вашей милости чуть воспаление лёгких не получил в этой чёртовой камере. — Я, между прочим, по вашей милости чуть рассудка не лишилась в этой чёртовой камере, — бесстрастно парировала я. — Я только выполнял свои обязанности, — вскинул голову он. — И выполнили их из рук вон плохо, — отрезала я. — Ну так как, — я немного сбавила тон, — будем как-то уживаться вместе или продолжим эту игру? И я кивнула на мешок с книгами. Дворецкий тоже посмотрел на подборку учебной литературы, прикинул масштабы намечающегося экзамена, и вздохнул. — Ладно, будем уживаться, — кивнул он. — Полагаю, дон Эльванди об этом уже знает? — спросил он, отчего-то с укоризной. И вновь посмотрел на книги. — Представьте себе, нет, — откликнулась я. — И с учётом благополучно прошедшего экзамена полагаю, что и не узнает. Однако, как выяснилось, я ошиблась. О произошедшем, в более или менее полном объёме, Данте всё-таки узнал. Правда, без моего участия. Возможно, благодаря его камердинеру. Это выяснилось день спустя, когда Данте пришёл в библиотеку, неся в руке какую-то бумагу. — Сандра, мне нужно перевести этот документ с астарольского. Сможешь? — Конечно. Я приняла бумагу, радуясь возможности ненадолго окунуться в родной язык. Словно получила возможность увидеть кусочек своего мира, подглядев в окошко. Это напомнило мне, что я собиралась поговорить о своей родине с Данте. Посмотрела на стул, который по моей инициативе был поставлен здесь для посетителей, но Данте садиться пока не собирался, и я спросила: — Данте, скажи…Могу я кое о чём тебя попросить? — Конечно. О чём идёт речь? Я прикусила губу, не решаясь вот так просто завести разговор на столь волнующую меня и одновременно болезненную тему. — Давай всё-таки сначала документ, а потом всё остальное. — И я приступила к тексту, состоявшему, впрочем, всего лишь из нескольких строк. Данте обошёл стол, остановился возле меня и мягко опустил руки мне на плечи. — Я слышал, вчера в архиве были проблемы? — заметил он. — Ничего серьёзного. — Я пренебрежительно пожала плечами, по-прежнему ощущая прикосновение его ладоней. — Я уже всё решила. — Мне это известно, — подтвердил Данте. — Но ты могла бы сразу обратиться с этим ко мне. И проблема решилась бы ещё быстрее. — Могла бы, — согласилась я, дописывая текст перевода. — Но мне надо учиться самостоятельно справляться с проблемами, которых теперь, учитывая мой новый статус, — я приподняла руку с драконом, — будет много. — Сандра, — укоризненно покачал головой Данте, — поверь, этот статус здесь в армоне практически ни для кого не играет роли. Постарайся просто о нём забыть. — Это будет сложновато, — начиная злиться, откликнулась я. — Ведь даже ты, кто сделал для меня больше всех остальных, вместе взятых, прекрасно об этом статусе помнишь. Разве ты позволил бы себе с такой лёгкостью прикасаться к молодой незамужней женщине, если бы не понимал, хотя бы где-то на глубине сознания, что она тебе принадлежит, и потому ты имеешь на это полное право? Я выпалила всё это на одном дыхании. Руки Данте резко отдёрнулись, будто их обожгло кипятком. Он отошёл и вернулся к месту для посетителей. Я сидела, низко опустив голову и проклиная всё на свете. — Ты слишком остро всё воспринимаешь. — Данте старался говорить небрежно, но его лицо превратилось в каменную маску. — Здесь, на юге, к подобным вещам относятся проще. Но я сожалею, если моё поведение тебя оскорбило. Так о чём ты хотела меня попросить? Я впилась глазами в стол. Какие теперь просьбы, после моей отповеди? — Неважно, — покачала головой я. — Забудь. — Как же вы, северяне, невыносимы! — воскликнул вдруг Данте, разом выходя из образа каменной глыбы. — Ох уж эта ваша привычка сказать "А" и наотрез отказаться говорить "Б"! Неужели нельзя быть чуть попроще? — Это так сильно раздражает? — улыбнулась я, всё ещё держа голову опущенной. Всё-таки сейчас, когда он кричал, я чувствовала себя значительно комфортней, чем один на один с его недавней ледяной маской. — Раздражает. — Данте усмехнулся. — Возможно, потому, что я и сам такой же. Ладно, давай, говори, что это была за просьба, — быстро сменил тему он. — Я просто хотела спросить: не мог бы ты узнать, что стало с Астаролью? — решилась высказаться я. — Мне очень важно это знать. Чем закончилось то вторжение? Данте понимающе кивнул. — Астароль далеко, и у меня пока очень мало информации, — сказал он. — Я отправлю гонцов и извещу тебя, когда что-нибудь станет известно. — Спасибо. — Я искренне приложила руку к груди. — Да не за что, — вздохнул он, направляясь к выходу с полученным от меня переводом. Возле двери он остановился и развернулся ко мне. — Приношу свои извинения за оскорбившее тебя поведение. — Его голос снова был ледяным. — Больше это не повторится. И он ушёл. А я, чувствуя себя круглой дурой, вдруг осознала: это действительно не повторится, и… мне жаль.
Просмотров: 21
Проснулась я глубокой ночью. Судя по заглядывавшей в окошко луне, до рассвета всё ещё было далеко, и тем не менее я чувствовала себя вполне выспавшейся. Сев на постели, оглядела комнату и с удивлением обнаружила, что Данте и не думает спасть. Он полулежал на матрасе и читал какую-то книгу в свете двух свечей, горевших в стоявшем на полу канделябре. Я нахмурилась. Что это ему не спится? После долгого пути такое бодрствование казалось несколько странным. Данте на секунду поднял глаза, чтобы глянуть в мою сторону, после чего продолжил читать, видимо, решив, что я сейчас снова усну, повернувшись на другой бок. Собственно говоря, я именно так и попыталась поступить. Но, сколь это ни странно, спать не хотелось. Видимо, две не слишком продолжительных дрёмы — в ванной и в кровати — перебили сон. А может быть, события последнего дня попросту слишком сильно взбудоражили нервную систему. Я тихонько села на кровати и снова посмотрела на Данте. Он продолжал читать. Отсвет свечей смешался с тенью на его лице. Я в очередной раз удивилась, вдруг отметив, что, кажется, уже почти не боюсь этого человека. Хотя, в сущности, не так уж это и странно. Если бы он хотел причинить мне зло, уже много раз мог бы это сделать. Нет, можно было бы, конечно, предположить, что сейчас он просто втирается ко мне в доверие, лелея страшные далеко идущие планы. Но, право слово, ради чего такие сложности? Если бы я была значимой персоной — тогда конечно. Но менее значимую персону, чем я, сейчас, увы, трудно было представить. Я хотела заговорить с ним, но вовремя вспомнила, что этого делать нельзя, раз он опасается прослушивания. Интересно, что это — паранойя или адекватная оценка ситуации? Поскольку я успела немного узнать Илкера, не удивлюсь, если последнее. Повернув голову в сторону окна, я вдруг обнаружила совсем рядом с кроватью белые листы бумаги и пишущие принадлежности, видимо, любезно предоставляемые знатным постояльцам. Немного поколебавшись, я взяла в руки лист. Он оказался непривычным на ощупь, каким-то шершавым. Вспомнилась литература о том, из чего в разных странах производят бумагу. Порой из совершенно невообразимых материалов, сильно отличающихся от древесины. Например, из слоновьего навоза. Уж не в Арканзии ли? С деревьями здесь плохо, так что вполне может оказаться что-нибудь подобное. Правда, слоны здесь не водятся, с чувством облегчения припомнила я. И тут же приглушила излишний оптимизм: слонов, может, и нет, а вот навоз всегда найдётся. Отмахнувшись от глупых мыслей, я совершила ещё большую глупость и принялась водить пером по бумаге. 'Почему ты не спишь?' — написала я по-арканзийски. Затем, вспомнив студенческие годы, сложила лист 'птичкой' и, размахнувшись, отправила в полёт. Как и предполагалось, послание приземлилось прямо на книге. Данте удивлённо поднял брови, покосился на меня, оглядел своеобразно сложенный лист и лишь после этого его развернул. Дотянулся до своих вещей, среди которых тоже нашлось перо, и что-то написал всё на том же листе. После чего, сложив последний прежним образом, переслал его мне моим же методом. Я развернула бумагу. Под моим вопросом совсем иным почерком было написано: 'Бессонница для меня — обычное дело. А ты почему не спишь?' Я задумалась над ответом. Привычным с тех, прежних, времён движением провела мягкой стороной пера по подбородку — вверх и вниз. 'Не знаю', - честно написала я наконец. 'Птичка' снова отправилась в полёт. На этот раз Данте перехватил её прежде, чем она успела приземлиться. По-моему, не без азарта. Я и сама чувствовала какой-то странный, необъяснимый и нелогичный азарт от столь странного и нелогичного общения. В скором времени 'птичка' снова вернулась ко мне. 'Лучше всё-таки выспись, — было выведено знакомым теперь почерком. — Завтра снова трудный день'. 'Знаю'. Я немного подумала и написала: 'Илкер действительно для тебя опасен?' Данте тоже задумался, прежде чем коснуться бумаги пером. Возможно, подбирал слова, а может, решал, отвечать мне или не отвечать. Раскрыв вернувшуюся 'птичку', я прочитала: 'В данный момент — нет. Но может стать опасным'. Я кивнула, принимая к сведению. Как ни странно, именно сейчас, в таком не способствующем расслаблению контексте, мне отчаянно захотелось спать. Я зевнула. 'Спокойной ночи!' Бумажный голубь опять перелетел на другой конец комнаты. 'Спокойной ночи! — пришёл ответ. — Надеюсь, за оставшееся время тебе не придёт в голову свежая идея перерезать мне горло'. Я удивлённо вскинула голову. Данте с усмешкой мне подмигнул, и оставалось только гадать, писал ли он в шутку или пытался прикрыть этой усмешкой реальное опасение. А может, он именно поэтому до сих пор не спит, и никакая бессонница тут ни при чём? 'Почему ты оставил меня здесь, если ожидаешь подобного?' Беззвучный смешок. 'Во-первых, я достаточно хорошо разбираюсь в людях. А во-вторых, как знать, может, я, как и ты, не слишком дорожу жизнью?' Едва я успела дочитать эти строки, как Данте отложил книгу и одним дуновением затушил свечи, таким образом давая понять, что 'разговор' окончен. Теперь темноту комнату разгонял только кусочек луны, постепенно исчезающей из окошка. Я спустилась пониже, положила голову на подушку и укрылась одеялом. И быстро уснула, так и не успев как следует обдумать смысл последних строк. На сей раз я проснулась, когда уже рассвело. Проснулась от того, что Данте довольно беспардонно тормошил меня за плечо. — Пора вставать, — объявил он, едва я разлепила глаза. Вот сейчас ощущения, что я выспалась, не было вовсе. Данте уже был одет и выглядел бодрым и свежим, будто бы и не бодрствовал до середины ночи. Взяв лист бумаги, который мы использовали ночью для переписки (оказывается, я всё это время проспала, зажав его в кулаке), Данте аккуратно сжёг его в пламени оказавшейся зажжённой свечи. — Можешь пройти в ванную, — заметил он, наблюдая за тем, как пламя стремительно пожирает бумагу. — Мы выезжаем через четверть часа. Я поспешила воспользоваться его предложением. Правда, полотенца за ночь соскользнули, и мне пришлось провести некоторое время, обматываясь ими под одеялом. Умывшись, я со смесью сожаления и брезгливости посмотрела на свою одежду, так и лежащую на полу. Тяжело вздохнула. Надо было бы постирать её с вечера, сейчас бы уже успела высохнуть. Но что не сделано, то не сделано. Одеваться в грязные, пропотевшие, рваные обноски не хотелось так, что хоть плачь. Но — надо, никуда не деться. Не в полотенцах же залезать на джамаля. Не говоря уж о том, что кожа в этом случае сгорит моментально. Моё внимание привлёк осторожный стук в дверь. Я прислушалась и даже из любопытства слегка высунулась из-за дверцы ванной. Данте открыл. В комнату вошёл вчерашний слуга. В очередной раз поклонился, подобострастно осведомился, как спалось господину. Господин ответил, что хорошо, тоном, недвусмысленно транслировавшим, что пора переходить к делу. — Вот, господин, — произнёс слуга. — Платье для рабыни, как вы вчера и приказали. Уже не знаю, в который раз за последние сутки я удивлённо выпучила глаза. Платье? Для меня? И когда он успел отдать такой приказ? Должно быть, вчера вечером, пока я дремала в ванной. Понимая, что облачаться в старую одежду уже не придётся, я снова как следует закуталась в полотенца и вышла из ванной. Моё новое платье лежало на матрасе. — Вот, — кивнул на него Данте. — Держи. Оно лучше подойдёт для путешествия по пустыне. О том плачевном состоянии, в которое пришла моя собственная одежда, он деликатно умолчал. Забрав платье, я снова удалилась в ванную, и вышла оттуда, уже прилично одетая. Прилично и непривычно, но тут уж грех жаловаться. Платье с широкой юбкой, закрытыми рукавами и высоким воротом, действительно идеально подходило для предстоящей поездки. Оно было трёхцветным и сочетало чёрный, зелёный и оранжевый. Последнее казалось мне совершенно лишним. На ткани — типичный южный узор с витиеватыми линиями. Я бросила последний взгляд на свою старую одежду, которой предстояло остаться здесь, на постоялом дворе, в качестве мусора. Чувство брезгливости резко ушло, сердце сжалось от ностальгии. Я ещё не ушла, но уже тосковала по этим вещам. Ведь это была единственная одежда, привезённая из Астароли. Одна из последних ниточек, связывавших меня с прошлой жизнью. И, кстати сказать, когда-то это было хорошее платье. Я даже помню, в какой лавке его покупала. На глаза навернулись слёзы, и я поспешила быстрее выйти из ванной. В коридоре нас уже поджидал Ренцо, а пару минут спустя из комнаты напротив вышел приветственно улыбающийся Илкер, снова сопровождаемый телохранителем. Похоже, эти двое и спят вместе, подумала я с мысленным смешком. Как выяснилось, я была не так уж далека от истины: Илкер занял покои, состоявшиеся из двух смежных комнат, и телохранитель, ни когда не отходивший далеко от своего господина, ночевал в рядом со спальней последнего. Разумеется, тот факт, что я вышла вместе с Данте из его покоев, не остался незамеченным. Ренцо лишь многозначительно взглянул на друга, а вот Илкер не счёл нужным воздержаться от комментария. Деликатность — как минимум в нашем, северном, понимании, — была в Арканзии не в чести. — Я вижу, ты не терял времени зря, дон Эльванди, — просиял Илкер, одобрительно причмокнув губами. — И то верно: время не для того нам даётся, чтобы тратить его впустую. Ох, уж мне эти заумные философствования, в особенности от человека с такими маленькими хитрыми глазками! Лучше бы поучился не лезть не в своё дело. Хотя какое там? — Да, — подтвердил Данте, по-хозяйски обнимая меня рукой за плечи. — Рабыня провела эту ночь со мной, и теперь она повышена в статусе. Илкер благосклонно кивнул, принимая данную информацию к сведению и, видимо, считая её если не само собой разумеющейся, то как минимум вполне логичной. Я спорить, конечно, не стала, да и вообще не так чтобы была сильно шокирована сложившейся ситуацией. На фоне всего, что мне довелось пережить, это была в общем-то ерунда. Пусть думают, что хотят. К тому же Данте прав, он поступил умно. Нельзя признаваться таким людям, как Илкер, в том, что он просто пустил к себе в покои рабыню, чтобы дать ей возможность отдохнуть, принять ванну, наесться и провести ночь в нормальной кровати. На первом этаже к нам присоединился надсмотрщик с рабами Илкера. Мы вышли во двор, оседлали уже подготовленных верблюдов и продолжили путь. За пределами Бертана тоже простиралась пустыня, но уже немного иная, нежели до сих пор. Здесь был не только один сплошной ковёр из горячего песка. Справа и слева возвышались горы, правда, совсем непохожие на те, что были знакомы мне по родным местам. Сравнительно низкие — по высоте я бы, пожалуй, скорее назвала их холмами, — песчаные, голые, с редкими окошками естественных пещер. Их подножие напоминало опускающиеся на землю лапы. На обрамлённой ими равнине, по которой мы и ехали, тут и там виднелись пусть чахлые, но всё же деревца. Кое-где — сухая трава; стало быть, хоть когда-то она зеленела. Высокие, в человеческий рост кактусы — и вовсе в изобилии. Один раз мы проехали мимо русла высохшего ручья. Но в некоторых местах источники воды по-прежнему встречались, в том числе и под землёй; за счёт этого хоть какая-то растительность продолжала здесь существовать. Ехали мы опять же не всегда по песку, иногда это была скорее почва, правда, сухая и имевшая желтоватый оттенок. В таких местах можно было встретить даже небольшую рощу, хотя деревья, опять же, были чахлыми, почти без листвы, и особой тени не давали. На привалах меня перевели в шатёр, подтверждая тем самым повышение в статусе. С едой и питьём тоже стало лучше, Ренцо не приходилось теперь передавать мне лишние куски потихоньку, таясь от посторонних глаз. Сложность представляло теперь моё мнимое незнание языка. Раньше оно приносило пользу, теперь же невозможность обменяться с Данте хотя бы парой слов стала восприниматься как досадная помеха. Данте, по-видимому, относился к этому так же. Поэтому в какой-то момент просто взял и заговорил со мной. Я ответила, понимая, что он ожидает от меня именно этого. На удивлённое замечание Илкера о том, что рабыня вроде бы не знала арканзийского языка, у Данте был готов ответ. — Как оказалось, она изучала арканзийский язык, когда жила на севере. Когда попала в среду, ей потребовалось время, чтобы освоиться. Теперь она может говорить без особого труда. Данте посоветовал мне держаться поближе к нему и к Ренцо и подальше от арканзийцев. Это соответствовало моим собственным ощущениям, так что я старалась следовать его совету. Тем не менее, удавалось это не всегда. Как-то раз, оказавшись в обществе рабов, я поймала на себе откровенно враждебный взгляд Юркмеза и более спокойный — Берка. — Повезло девчонке, — заметил последний, обращаясь к своему приятелю. — Конечно, — скривил губы тот. — У нас ведь нет такой же возможности приблизиться к господину. — А вы попытайтесь, — не стала отмалчиваться я. Слишком уж долго держала рот на замке. — Господа — они всякие бывают. Может, и вам повезёт? Постепенно я начала делить с ними работы по уходу за джамалями. Начала со своего, к которому успела привязаться. Я люблю животных, к тому же отчасти чувствовала в нём такое же бесправное существо, как и я сама. Быстро научившись с ним управляться, я посмотрела-посмотрела на возившегося в тот день с остальными джамалями Берка и молча принялась за очередного верблюда. Отношения с Берком быстро улучшились. Нет, мы не стали ни друзьями, ни приятелями, к чему я ни в коем случае и не стремилась; скорее это было своего рода молчаливое согласие о мирном сосуществовании. Юркмез был менее воздержан, продолжал злиться и бурчать себе под нос, но ни на что большее не решался. Как-то раз во время привала, когда с трапезой было покончено, и Берк разливал господам сваренный на огне кофе, Илкер задал Данте следующий вопрос: — Дон Эльванди, скажи, отчего ты до сих пор не женат? Я сидела позади Данте, ближе к стенке шатра, и потому не видела выражение его лица, однако голос прозвучал, как и обычно, вежливо, но прохладно. — А отчего тебя заинтересовал этот вопрос, почтенный Илкер-бей? — О, прости, если я вторгся в излишне приватную тему, — поспешил покаяться Илкер. — Просто у нас в Арканзии жениться принято рано. Ты же, если не ошибаюсь, в скором времени переступишь за грань третьего десятка? — Через год, — кивнул Данте. — Вот мне и стало любопытно, идёт ли речь о неких культурных различиях между нашими странами, — невинно произнёс Илкер. — Вероятнее всего, именно так, — спокойно подтвердил Данте, отпив немного кофе. — В моей стране мужчины как правило не торопятся связывать себя брачными узами. Ренцо согласно усмехнулся. — Мы предпочитаем подольше блюсти свою свободу, — заметил он. — Воистину различия между нашими культурами огромны, — покачал головой Илкер. — В Арканзии юноша не считается полноценным мужчиной до тех пор, пока не обзаведётся первой женой. И чем больше у человека жён, тем более солидным он является в глазах общества. — Каким же считается идеальное число жён? В голосе Данте мне почудилась насмешка. — Мужчина может позволить себе столько жён, сколько он способен обеспечить, — важно ответил Илкер. — Ограничений в этом отношении нет, всё зависит от его благосостояния. Отчасти именно поэтому число жён — и, конечно же, качество, — является показателем статуса подданного. Я поморщилась, услышав в данном контексте слово 'качество'. О жёнах Илкер рассуждал так, словно они являлись коврами или предметами мебели. — Три жены — это вполне достойная семья для обеспеченного человека, — продолжал распространяться он. — Вот как, — хмыкнул Данте, переглянувшись с Ренцом. — А сколько жён у тебя, достопочтенный Илкер-бей? — Четыре, — с гордостью ответствовал тот. — Четыре. — Данте покачал головой, похоже, молчаливо транслируя, что самому ему такого образа жизни не понять. — Что ж, по-видимому, это признак чрезвычайно высокого статуса в твоей стране. — Именно так, дон Эльванди, — степенно покивал головой Илкер. — И кроме того, позволь указать тебе на одну ошибку. Ты и твой друг, — вежливый кивок в сторону Ренцо, — говорили о том, что женитьба лишает человека свободы. Позволю себе, на правах человека старшего, отметить, что это вовсе не так. Женитьба не ограничивает свободу мужчины. Самое главное — это правильно воспитывать своих жён и позаботиться о том, чтобы они не позволяли себе лишнего. — Воспитывать? — уточнил Ренцо. — И как же, например, это делают в Арканзии? — Строго, — ответил Илкер. — С женщинами непременно следует проявлять строгость, иначе они быстро выходят из-под контроля. — И всё-таки, не могли бы привести конкретные примеры? — не отставал Ренцо. — Полагаю, главный пример — это порка, — поморщился Данте. — Совсем необязательно, — возразил Илкер. — Порка — это крайняя мера, хотя в некоторых случаях и необходимая. Но в большинстве ситуаций можно обойтись другими методами. К примеру, купить по подарку всем своим жёнам и даже наложницам, и только провинившуюся обойти вниманием. Это будет не только неприятно само по себе, но и привлечёт внимание всего гарема. Станет поводов для слухов, перешёптываний, насмешек. Женщины быстро понимают подобные наказания. Что же касается порки, то мне приходилось применять эту меру лишь дважды. — Лишь дважды? — неспешно повторил Данте. Ренцо откровенно скривился. Похоже, мои спутники подобного обращения с жёнами не одобряли и даже не считали нужным слишком тщательно это скрывать. Впрочем, Илкер то ли не заметил реакцию своих собеседников, то ли просто не стал подавать виду. — Дважды, — деловито подтвердил он. — И в чём же заключалась причина? — осведомился Ренцо. — В супружеской измене? — Ну что вы! — поморщился Илкер. — За такое у нас не порют. На этот случай в нашей стране предусмотрена смертная казнь. Нет, проступки были хоть и серьёзные, но не настолько постыдные. К примеру, когда у моей самой молодой жены стала слишком часто болеть голова. Пришлось прибегнуть к публичной порке. Удивительно, но головные боли таким образом исцелились. Больше она не отказывала мне ни разу. — Вижу, ты большой знаток семейной жизни. — Голос Данте прозвучал бесцветно. — Верно, — охотно согласился Ренцо. — А вот скажи мне, Илкер-бей, меня давно интересовал один вопрос. У нас, если мужчина умирает, его жена остаётся вдовой, наследует часть его имущества и получает право в дальнейшем распоряжаться собственной жизнью и деньгами по своему усмотрению. Но у вас после смерти мужа остаётся целый гарем. И что же происходит с этим гаремом дальше? Уж не знаю, хотел ли Ренцо разрядить обстановку, подшутить над Илкером или и вправду выяснить ответ на свой вопрос. К слову, действительно любопытный. — О, это очень сложная и щекотливая тема, — протянул Илкер. — Случаи бывают разные. Многое зависит от порядка наследования в данном конкретном клане. Чаще всего гарем переходит по наследству брату покойного или его старшему сыну. Ренцо неожиданно развеселился. — Вот, наверное, сынок обрадуется, — гоготнул он, — когда ему достанется несколько жён, по возрасту годящихся ему в матери. — Среди жён наверняка найдётся хоть одна молодая, — возразил Илкер. — Кроме того, если отец был богат, то в гареме найдутся не только жёны, но и наложницы. А в наложницах немолодых и некрасивых не держат. Допив кофе и довольно погладив свой внушительный живот, Илкер поднялся на ноги. — Я ненадолго оставлю вас, господа, — заявил он. — Простите, нужда. А потом пригляжу немного за своими людьми. Я кашлянула, прикрыв рот рукой. Ох уж эти южные манеры. И как им только удаётся совмещать такую витиеватость, даже изысканность речей с такой вот беспардонной прямотой? Мог бы и не уточнять, с какой именно целью покидает шатёр. — Хороший вопрос, — заметил Данте, разворачиваясь к Ренцо. Сейчас его голос звучал веселее и куда как более живо. — Очень уместный. Гарем по наследству… Эти арканзийцы решительно ненормальные. — Интересно, а что происходит, если близкого родственника мужского пола просто нет? — решил развить тему Ренцо. — Или есть, но у него недостаточно средств, чтобы содержать весь гарем? Как они поступают в таких случаях? А может быть, — в его глазах блеснул азарт от только что родившейся идеи, — может быть, они дают объявление в газету? Ну, а что, — легкомысленно ответил он на красноречивый взгляд Данте, — дают же у нас объявления люди среднего сословия, которые хотят создать семью. Что-нибудь в духе… — Он сомкнул кончики пальцев и задумался. — 'Молодой гарем ищет нового мужа'. — Вдовствующий. Молодой вдовствующий гарем, — негромко подсказала я со своего места. — Точно! — Ренцо довольно потёр руки. Данте усмехнулся. — Итак. 'Молодой вдовствующий гарем ищет…' — Здесь ещё должна идти информация об авторе объявления, — включился в игру Данте. — Должен же тот, кто откликнется, иметь хоть какую-то информацию. — 'Молодой вдовствующий гарем без вредных привычек', - предложила я. — Так, я должен всё это записать, — решительно заявил Ренцо. Он извлёк из своей сумки пишущие принадлежности и лист бумаги. Я перебралась поближе. Данте предложил мне кофе, но я отказалась. Тогда он налил ещё себе. Раба к этому моменту успели отпустить, но галлиндийцы, в отличие от Илкера, прекрасно обходились в таких вещах самостоятельно. — Что там должно идти дальше? — спросил, отрывая перо от бумаги, Ренцо. — Какая информация? — Обычно бывает про возраст и параметры фигуры, — подумав, ответил Данте. — От шестнадцати до тридцати двух, — предложила я. — И 90-60-90, - не стал оригинальничать Данте. — Причём первые и последние 90 — у разных женщин, — хохотнул Ренцо, с энтузиазмом строча текст. — А 60 — у всех в совокупности, — брякнул Данте. — Нет, этого я писать не буду, — возразил Ренцо. — Это слишком нереалистично. — Как и всё твоё объявление, — не остался в долгу Данте. — Неважно, — отмахнулся Ренцо. — Я хочу его написать. Итак. Гарем ищет… кого? Я прищурилась, припоминая подобные объявления в наших газетах. — Обеспеченного перспективного мужчину для серьёзных отношений, — продиктовала я. — Отлично! — Ренцо восхищённо заскрипел пером. — Теперь, видимо, должны идти более подробные требования к кандидату. Какие будут предложения? — Он обвёл нас с Данте вопросительным взглядом. — Сколько там лет гарему? — прищёлкнула пальцами я. Сама же придумала, сама же запамятовала. — От шестнадцати до тридцати двух, — сверился с текстом Ренцо. — Значит, 'не старше сорока восьми лет', - предложила я. — Логично, — кивнул Ренцо. — Если будет слишком старый, скоро придётся строчить новое объявление. — Холостой, — небрежно подкинул ещё одну идею Данте. — Это правильно, — согласился Ренцо. — Муж, у которого уже имеется свой гарем, нам не нужен. Эдак между двумя гаремами отношения могут не сложиться, пойдут ссоры, соревнования, может, даже драки. — Правильно, — подтвердил Данте, — так что пусть будет холостой. — Либо вдовец, — уточнил Ренцо. Данте удивлённо посмотрел на товарища. — Как он может быть вдовцом, если у них в ходу гаремы? — А вдруг весь гарем умер? — проявил упрямство Ренцо. — Что, эпидемия? — насмешливо изогнул бровь Данте. — Несчастный случай, — настаивал Ренцо. — Извержение вулкана. — Лучше оставь просто 'холостой', - посоветовал Данте. На моих губах постепенно невольно расцвела улыбка, впервые за долгое время. Было неожиданно, забавно и одновременно приятно смотреть, как эти двое просто дурачатся. Правда, Данте и сейчас вёл себя довольно-таки сдержанно, но уже не походил на глыбу льда, как большую часть времени до сих пор. К тому же сейчас между мной и галлиндийцами нашлась некая точка соприкосновения. Судя по тому удовольствию, с которым Данте и Ренцо подшучивали над арканзийцами, особенно нежных чувств к последним они не испытывали. Я же попросту ненавидела Арканзию и всё, что было с ней связано. Возможно, незаслуженно, но кто бы мог меня в этом упрекнуть? Стали обсуждать окончательную формулировку. В итоге Ренцо торжественно зачитал нам с листа текст следующего содержания: 'Объявление. Молодой вдовствующий гарем, без вредных привычек, возраст от шестнадцати до тридцати двух, размеры 90-60-90 (причём первые и последние 90 — у разных жён) ищет обеспеченного перспективного мужчину для серьёзных отношений. Не старше сорока восьми лет, холостого, с железными нервами и крепким здоровьем (а то предыдущий долго не продержался). Извращенцам и однолюбам просьба не беспокоиться'.
Просмотров: 17
Горький ветер свободы кружит над водой, Над волнами вздымается пена. Пожилой небосвод, облаками седой, Мне укажет дорогу из плена. Отдалился причал, и сжимает кольцо Пустоты необъятное море. Хоть играючи брызги приносит в лицо, Этот ветер по-своему горек. Я, к намеченной цели идя напролом, Наконец-то добилась Исхода. А раз так, то, наверное, мне поделом, Что горчит на поверку свобода. Данте пришёл за мной на следующий день, когда я сидела в своих покоях, доедала круглый южный хлеб, отдалённо напоминающий знакомый северянам лаваш, и собиралась отправляться в кабинет. Он коротко постучал в дверь, вошёл т сказал, чтобы я срочно следовала за ним. Вид у него был чрезвычайно серьёзный. Я не заставила себя ждать. Мы вышли из здания и быстрым шагом пересекли внутренний двор. Ещё немного продолжили идти вдоль забора, пока наконец не добрались до одноэтажного здания, рядом с которым возвышалась увенчанная открытой площадкой башня. Храм. Хмурясь, я прошла следом за Данте внутрь. Здесь было полутемно. Свет скупо проникал в здание через узкие окна. Скромная обстановка, как и положено для храма. Несколько скамей, цветные ковры, расписанные стены и алтарь, у которого священник проводит богослужения. Он был единственным человеком, находившимся в храме перед тем, как мы пришли. — Я привёл невесту, преподобный отец, — произнёс он, едва мы переступили порог. — Можно начинать церемонию. — Что?! Я застыла на месте, совершенно ошарашенная таким заявлением. — Разве тебя что-то не устраивает? — осведомился Данте. — Меня? Нет. Не то чтобы. Но… Я не знала, что сказать. Кажется, при других обстоятельствах я запрыгала бы от счастья. Но сейчас всё было как-то странно. Общие познания, равно как и собственная интуиция, твердили, что всё это должно происходить по-другому. И оповещение невесты о том, что она, собственно говоря, этой самой невестой является. И свадьба. Нет, не то чтобы я так уж сильно нуждалась в гостях, поздравлениях, шуме и суете, свадебном платье, фате и прочих атрибутах венчания. В конце концов, всё это такая мишура по сравнению со значимостью самого бракосочетания. И всё же… Та внезапность, с которой всё происходило, полное отсутствие свидетелей, совершенно не характерная для свадьбы обстановка. Всё это заставляло испытывать вместо радости чувство тревоги. — Данте, а ты уверен? — спросила я, в то время как жених, не услышавший от меня реальных возражений, уже тянул меня за собой к алтарю. — Уверен, — отозвался он. — Давай приступим. Не будем задерживать преподобного отца. Свадьба, главное на которой — не задерживать преподобного отца? Жених, который уверен в своём решении, но радостным при этом совсем не выглядит? Невеста, которая и вовсе совершенно ошарашена происходящим? Однако объективных возражений у меня по-прежнему не было. И, то и дело озираясь, будто в надежде хоть где-нибудь найти объяснение случившемуся, я послушно встала рядом с Данте перед алтарём. — Дети мои… — принялся произносить традиционные слова священник. Я была как в тумане и не слишком вслушивалась в его речь, тем более что она произносилась на устаревшей версии арканзийского. — Сандра Эстоуни, согласна ли ты стать женой Данте Эльванди? — Согласна. — Данте Эльванди, согласен ли ты стать мужем Сандры Эстоуни? — Согласен. — Обменяйтесь обручальными кольцами. Только теперь я заметила, что на алтаре лежат два кольца, каждое из которых было украшено крошечным зелёным камнем. Эмгри. Символ единения. Камень относился к магическим, хотя ни о каком особом магическом воздействии не было известно. Данте надел более маленькое кольцо на безымянный палец моей левой руки. Я взяла второе и надела его на палец Данте. — Властью, данную мне Единственным Богом, объявляю вас мужем и женой. Я подняла было глаза на Данте, но тут почувствовала жжение на тыльной стороне левой ладони. Опустила взгляд. Клеймо таяло на глазах, становясь всё более блёклым. Прошло меньше минуты — и оно исчезло, будто светлая кожа никогда и не знала, что такое изображение дракона. Я была свободна. Сняв толлен — покрывало, надевавшееся на голову и плечи во время проведения церемонии, — священнослужитель отошёл от алтаря. Перемолвился парой слов с Данте, затем простился со мной. Данте тем временем перебрался в другую часть храма и стоял, разглядывая украшающие стену узоры. Проводив взглядом покидающего храм священника, я подошла к Данте и остановилась у него за спиной. Собиралась положить руки ему на плечи, но мои руки застыли, так и не поднявшись, когда я услышала холодное 'Уходи'. — Что? — переспросила я, хотя прекрасно расслышала это слово. Но я хотела услышать больше. И получила желаемое, хотя обрадоваться этому было бы трудно. — Ты получила то, что хотела. — Голос Данте звучал глухо, будто издалека. Он полуобернулся и бросил взгляд на мою руку. — Ты ведь именно к этому стремилась, верно? Так что теперь тебе не на что жаловаться. — Не на что, — тихо подтвердила я. — Вот и хорошо. А теперь уходи. Уезжай туда, куда хотела. — Данте с силой сжал зубы и поспешно отвернулся, чтобы я не видела его лица. — Убирайся! Внутри всё словно окаменело. Казалось, я не смогу не только шевелиться, но и дышать, и было удивительно, что воздух каким-то непостижимым способом продолжает проникать в лёгкие. — Но… — Я опустила глаза, хотя он и не мог меня видеть. — Хорошо. Неимоверным усилием воли заставив себя двигаться, я развернулась и на негнущихся ногах вышла из храма. Раз он так хочет, значит, я уеду. Я ему не нужна? Он имеет на это право. А у меня, к счастью, есть дом. Я вздрогнула, осознав, что, мысленно произнося слово 'дом', сразу же подумала об армоне. Нет, это не то. Армон — это только временное пристанище. Место, где было много хорошего, и место, где было непросто… Но есть Астароль. Астароль восстанавливают, и для того, чтобы там всё стало, как прежде, нужна помощь. И именно этим я поеду заниматься. Сбор вещей не занял много времени. Пусть я и взяла с собой чуть больше, чем вчера, когда отправлялась в бега, но всё равно битком набивать сундук не собиралась. Сменная одежда и обувь, заработанные деньги, которые пригодятся в первое время, защитный магический камень (второй, предназначенный для нападения, исчерпал свой магический потенциал во время вчерашних событий), да несколько необходимых мелочей вроде гребня. На этот раз я отправилась в путь не верхом, а в одолженной Данте карете. Бьянка, причитающая и не отнимающая от глаз платочка, вызвалась меня проводить. День в пути, ночёвка на ничем не примечательном постоялом дворе, ещё пара часов в карете — и вот оно, море. Выйдя из кареты, я с минуту постояла, прикрыв глаза, вдыхая ни с чем не сравнимый воздух побережья и слушая мерный шум набегающих на берег волн. А потом отправилась выяснять, выходит ли в ближайшее время какой-нибудь корабль в Астароль. Это не заняло много времени. Начальник порта сообщил, что корабль есть, отчаливает буквально через полчаса и пассажиров вроде как набирает, если, конечно, ещё остались места. Места оставались. Я внесла плату за путешествие, после чего вернулась к карете за вещами. На прощание мы с Бьянкой обнялись, и обе прослезились. У меня даже не было адреса, на который мне могли бы писать. В сущности, для галлиндийцев я появилась ниоткуда и уезжала теперь в никуда. Я ещё чуть-чуть постояла на берегу, наблюдая то за суетящимися на палубе матросами, то за чайками, летящими над самой водой, раскинув крылья. А затем решительно зашагала по пирсу. Помощник капитана, приятный обходительный мужчина лет тридцати, помог мне взойти на борт, как и другим пассажирам. — Я вижу, вы тоже с севера? — улыбнулся он, явно намекая на цвет моих волос. — Да. — Я выдавила из себя ответную улыбку. — Из Астароли. — Приятно видеть, что есть люди, которые возвращаются туда, невзирая на временные сложности, — произнёс он. — Что ж, буду раз в скором времени сказать вам 'Добро пожаловать на родину!' — Благодарю вас. Подоспевший матрос принял мои вещи и понёс их в каюту. Я последовала за ним. Заглянула в крохотную комнатку с кроватью и круглым окошком, в которой едва ли хватало места, чтобы развернуться, и снова поднялась на палубу. — Отдать швартовы! Матросы по-прежнему суетились, сновали по палубе, перекидывали куда-то канаты. Боцман — нисколько не похожий на Чёрного Пирата — отдавал распоряжения. Судно начало медленно отдаляться от причала. Я стояла на корме и смотрела на постепенно удаляющийся берег. Где-то там за подёрнутыми дымкой холмами оставался армон, сад с оливками, кипарисами и апельсинами, маленький храм с расписанными стенами…и Данте. Недавняя обида на то, что он прогнал меня, за ночь сошла на нет. В сущности, я принесла ему немало неприятностей. Сложностей, по крайней мере. Он имел право так решить. И ведь в конечном итоге он всё-таки подарил мне свободу. Самое большее, о чём я только могла мечтать. Я провела рукой по гладкой коже на том месте, где прежде темнело изображение дракона. И сразу наткнулась на кольцо с крошечным зелёным камушком. — Ты сделал своё дело, — тихо сказала я ему. — Напрасно учёные сомневались в твоей магической природе. Слеза медленно скатилась по щеке, и я поспешила вытереть глаза. Ни к чему теперь плакать. Впереди новая жизнь, или старая… Пожалуй, я совсем запуталась. Во всяком случае, я надеюсь, что у Данте всё будет теперь хорошо. Теперь, когда ему перестанет морочить голову беспокойная северянка с больным самолюбием. Правда, из-за меня он не сможет теперь жениться… Но как минимум у него будет средство отделываться от нежеланных невест. Проскользнула мысль о том, что я тоже не смогу теперь выйти замуж. Проскользнула и растворилась, ни капли меня не задев. Мне было всё равно. Вступать с кем-либо в брак у меня не было ни малейшего желания. Не после того, как я встретила Данте. Слёзы снова выступили на глазах, застилая мир почище утреннего тумана. И почему-то вспомнился Данте, поспешно отворачивающийся от меня к стене храма. Почему он не хотел, чтобы я видела его лицо? Не потому ли, что ему было слишком больно от нашего расставания? Я со всей силы сцепила пальцы, но даже не почувствовала боль. Шелуха обиды окончательно опала, и я вдруг увидела всё, что произошло, в новом свете. Да, Данте был резок и даже груб. Да, он велел мне уезжать восвояси. Но действительно ли он этого хотел? Ведь бросился же он за мной следом, не раздумывая и не позаботившись даже об охране, когда узнал о моём отъезде позавчера. 'Сандра!' Полный отчаяния крик, услышанный в тот день, прозвучал в ушах настолько явно, что я даже вздрогнула и невольно огляделась. Что я сейчас творю? В нём говорила обида, а я уже села на корабль! Что-то хрустнуло, и я непонимающе уставилась на побелевшие пальцы. И снова устремила взгляд на изрядно уменьшившийся в размерах берег. Данте воспринял мой недавний побег как предательство. Я просто решила, что так будет лучше для всех, но он… Он отнёсся к этому иначе. Он был уверен, что я никогда его не предам. В отличие от той, от дочки Фредиэно, которая пыталась вонзить ему в грудь нож. И тут — сбежала. В его глазах — тоже по-своему предала. Конечно же, он обижен. И тем не менее сделал для меня то, на что, должно быть, не пошёл бы ни один другой мужчина. Отдал мне собственную свободу, чтобы избавить от рабства. Взгляд снова сфокусировался; размытые очертания предметов приобрели чёткость. Я должна вернуться. Я не могу уплыть сейчас в Астароль! 'Постой, не совершай глупостей, — вмешался внутренний голос. — С чего ты взяла, что Данте хочет твоего возвращения? Он чётко сказал, чтобы ты уезжала. Недвусмысленно дал тебе понять, что в качестве жены ты ему не нужна. Всё остальное — не более чем твои домыслы'. 'Пусть, — упрямо ответила я. — Пусть домыслы, пускай я не нужна ему как жена. Значит, я просто буду рядом. Специалист по камням ведь ему нужен? Нужен человек, который готов поддержать в трудную минуту? Отогнать излишне назойливых девиц, помочь разобраться со свойствами камней, перевести документ, наконец? А если он вообще не хочет видеть меня у себя, пускай во всяком случае скажет об этом в лицо, не отворачиваясь, и не под влиянием свежей обиды, а через пару недель'. Я снова посмотрела на берег. Уже совсем далеко… Рука нащупала висящий в мешочке камень. — Господин старший помощник! — окликнула я. Он повернулся и приветливо мне улыбнулся. — Не могли бы вы выполнить одну мою просьбу? — Конечно, госпожа Эстоуни, всё, что в моих силах. — Пожалуйста, распорядитесь, чтобы по прибытии в Астароль все вещи из моей каюты были пожертвованы на восстановление города и нужды местных жителей. — О, это очень щедрый поступок, но я уверен, что вы сможете распорядиться об этом сами, как только мы прибудем в… Он не договорил, поскольку с ужасом понял, что я собираюсь сделать. А мгновение спустя я уже прыгнула в воду. — Человек за бортом! — закричали на корабле. — Утопленница! — завизжала какая-то пассажирка. Однако она очень быстро получила возможность убедиться в том, что утопленница вполне резво плывёт в сторону берега. Рыбы не менее резво метались в стороны, провожая ошалелыми взглядами ненормальную пассажирку. Я же замечала их лишь краем глаза, сосредоточившись на собственных движениях и следя за дыханием. Плавала я хорошо, и опыт был немаленький. Но и расстояние предстояло преодолеть весьма приличное. И наступил момент, когда я действительно очень сильно устала. Берег существенно приблизился, но до него по-прежнему нужно было плыть. Достать ногами до дна было пока нельзя. Я чувствовала, что ещё немного — и наглотаюсь воды, а после этого дыхание окончательно собьётся, и плыть станет очень тяжело. И тут меня стало словно выталкивать из воды. Или, наоборот, воду отталкивало от меня. Я испытала чувство невероятного облегчения, отметив, что защитный камень работает. Отгоняет от меня источник опасности — так же, как отгоняет в пустыне змей или меняет траекторию полёта стрелы, пущенной в его хозяина. Сейчас источником опасности была вода — и камень не позволял мне полностью в неё погрузиться. Я напряглась, из последних сил продвигаясь к берегу. Камень камнем, но на место он меня не доставит, да и его охранный эффект рано или поздно ослабнет. К этому времени мне необходимо добраться до суши. Добралась. Ноги коснулись дна раньше, чем я того ожидала. Сначала для того, чтобы голова оказывалась над водой, приходилось стоять на носках. Собрав в кулак последние силы, я проплыла ещё немного. Теперь стоять было чуть проще. Я попыталась отдышаться и отвела мокрые волосы за уши. Но, как оказалось, расслабилась рано. Сейчас, когда уровень опасности резко понизился, камень ослабил своё действие, и стремящаяся к берегу волна накрыла меня с головой. Я заметалась в попытке преодолеть стихию, и тут почувствовала, как чьи-то руки подняли меня над водой. Между тем волна схлынула, и снова стало более мелко. Я закашлялась и протёрла глаза. — Ты ненормальная! — как-то подозрительно радостно воскликнул державший меня человек и понёс меня к берегу. Я не возражала, лишь лихорадочно пытаясь понять: это действительно он или у меня начались галлюцинации. — Как ты здесь оказался? — спросила я, когда мы вышли из воды. — Ну, я же по традиции ношу тебя на руках всякий раз, когда ты намокнешь, — отозвался Данте. Я вгляделась в его лицо. Глаза вроде бы улыбаются. Я позволила себе улыбку. Он усмехнулся. Я рассмеялась в голос. Он тоже. Данте осторожно опустился на колени, а потом мы оба с хохотом повалились на песок. На берег набежала волна, и вода легонько лизнула мой рукав. Но ближе подобраться уже не смогла и обиженно откатилась обратно в море. — Данте! — Он склонился надо мной, и я положила руки ему на плечи. — Прости меня. Я — круглая дура. Я знаю, что обидела тебя, но, пожалуйста, поверь, я этого не хотела. Наверное, ты прав, и я ненормальная, но я никогда не простила бы себе, если бы уплыла. — Я сам — полный идиот, — покачал головой Данте. — Я прогнал тебя и весь день смотрела в окно. А вечером вдруг осознал, что стою у окна в твоём кабинете. И что никогда не прощу себе, если ты уплывёшь. Я велел оседлать коня и скакал всю ночь. А когда узнал, что твой корабль уже отплыл, проклял всё на этом свете. И бесцельно ходил по берегу, когда вдруг увидел тебя. Признаться, сперва я подумал, что после бессонной ночи у меня начались видения. Я снова засмеялась, так похоже это было на мои собственные мысли. Потом приподнялась повыше и нежно погладила его по щеке. Сквозь кожу начала проступать едва ощутимая щетина. — Не прогоняй меня, — попросила я. — Я готова быть тебе кем угодно. Если захочешь, мы спрячем кольца и никому не скажем о том, что произошло в храме. Позволь мне просто быть рядом. Сперва я встретила чрезвычайно серьёзные взгляд, но несколько мгновений спустя в нём заиграли лукавые искорки. — Надеешься увильнуть от исполнения супружеского долга? — осведомился Данте, склоняясь к моему лицу. Наши губы соприкоснулись, и я снова опустилась на песок. — Ты собираешься стребовать его с меня прямо сейчас? — спросила я после долгого поцелуя. — Почему бы и нет? — прошептал Данте. — Коли уж нашу брачную ночь мне пришлось провести в седле? — Действительно, почему бы и нет? — усмехнулась я. — Только в таком случае следует собрать деньги за просмотр с собравшихся здесь матросов. По-прежнему прижимая меня к земле, Данте повернул голову. Несколько матросов действительно ошарашенно пялились в нашу сторону, а один даже подошёл довольно-таки близко. — Я это… — проговорил он, несколько смутившись. — Того… Предложить хотел. У нас там костёр. Если захотите обсохнуть… Его уши приобрели пунцовый оттенок, что произвело на меня неизгладимое впечатление. Краснеющий матрос — это было нечто из области галлюцинаций. — Спасибо! Мы скоро придём, — благодарно ответила я. — Только закончим наш разговор, — подхватил Данте. — Разговор… Ага, понятно, — пробормотал матрос и, постоянно оглядываясь, пошёл назад к своим товарищам. — Деньги, говоришь? — повторил за мной Данте. — Радостно сознавать, что ты заботишься о нашем семейном бюджете. — Нам ведь придётся нанимать экипаж, — деловито напомнила я. — Надо же как-то компенсировать расходы. — Можем провести несколько сеансов, — включился в планы по спасению семейного бюджета Данте. — Можем, — согласилась я. Данте нехотя поднялся и протянул мне руку, помогая встать. А вот отпустить её не торопился; наоборот, крепко сжал запястье и заставил меня подойти к нему вплотную. — Даже не вздумай снимать кольцо, — сказал он, глядя мне в глаза. — Теперь ты моя жена и никуда от этого не денешься. — Как видишь, я и не собираюсь никуда деваться, — ответила я, опуская взгляд на собственную вымокшую одежду. — Ты отдал мне часть своей свободы там, перед алтарём. Я тоже отдаю её часть тебе. На этот раз — совершенно добровольно. Целуя Данте в губы, прижимаясь к нему всем телом, полностью игнорируя пробирающийся сквозь мокрую одежду ветер, я жалела только об одном — что матросы так и не думали никуда уходить.
Просмотров: 19
Я неспешно прогуливалась по укромным закуткам прилегавшего к армону сада. Хоть наступивший сентябрь и считался здесь месяцем летним, невыносимая августовская жара всё же спала, что позволяло гулять не только вечером, но и днём. Особенно в тени, которой на здешних дорожках было в избытке. Я в очередной раз окинула взглядом окружающую зелень. Красиво, ничего не скажешь. Очень красиво. Огромные кусты, напоминающие папоротники, разные виды пальм, высокие треугольники кипарисов, фруктовые деревья (апельсинов, лимонов и мандаринов здесь было вдоволь). Словом, всё, что способно расти и зеленеть в жарком галлиндийском климате. Красиво. Да только теперь я знала цену экзотике. Это путешественнику, ненадолго прибывающему в далёкие края с тем, чтобы в дальнейшем возвратиться к прежней жизни, экзотика кажется невероятно притягательной. Но человек, вынужденный сменить на неё свой дом, понимает: в первую очередь экзотика — это чуждость. Будь то пальма для северянина или голубые сосны для южан. Прошёл целый месяц с тех пор, как я поселилась в армоне Данте. И я по-своему привыкла. Привыкла и к жаркому климату, и к странной одежде, и даже к изображению дракона на руке. Привыкла к библиотеке рода Эльванди и к обязанностям Архивариуса. (Обязанности библиотекаря мне, не считая первого рабочего дня, приходилось исполнять крайне редко). Данте был прав: люди действительно относились ко мне в основном без предвзятости. Сколь ни удивительно, но здесь, внутри стен армона, мой дракон и вправду не играл большой роли. Меня воспринимали как Архивариуса, как донью и — конечно, не без этого — как диковинку. Тоже своего рода экзотику. Дальнейшее, как Данте верно заметил в самом начале, зависело от меня. Поведение человека во многом определяет отношение к нему окружающих. Я держалась с достоинством, но без высокомерия и, кажется, сумела вызвать к себе уважение. С Данте и Ренцо мы и вовсе общались очень часто. Нередко трапезничали вместе, а иногда даже и завтракали. Шутливые дискуссии вроде той, когда мы дружно составляли объявление об ищущем мужа гареме, стали частью повседневной жизни. Кроме того, Ренцо, похоже, пробовал за мной ухаживать. Абсолютной уверенности у меня не было: в принципе все его поступки можно было расценить и как дружеские жесты. Однажды он подарил мне срезанную в саду розу. В другой раз всучил какие-то экзотические фрукты, название которых я так и не запомнила. Сказал, что прислала какая-то родственница прислала ему целый мешок, так что один он не справится. А однажды принёс мне прямо в библиотеку горсть южных сладостей, заявив, что на мою худобу и бледность боязно смотреть. Дальше этих жестов кастелян не заходил, и это меня радовало. Даже не потому, что я имела что-то против Ренцо. Он был по-своему симпатичен и привлекателен. Но больше всего на свете я стала ценить спокойствие. Было, однако же, и кое-что ещё. Одно "но", стоявшее как между мной и Ренцо, так и между мной и полноценным спокойствием. Это препятствие звалось "Данте". Дон Эльванди сдержал своё слово и ни разу со времени нашего памятного разговора не пересёк границы установленных мною рамок. Он не пытался ни домогаться, ни ухаживать, и вообще, похоже, начисто игнорировал меня как женщину. Казалось, тут бы мне и обрадоваться, но — увы. Что-то внутри меня отказывалось мириться с таким положением дел. И этому чему-то всякий раз становилось обидно, когда особенно красивое платье или удачно уложенные волосы замечали все вокруг — но только не он. Лишь однажды, когда я сделала совершенно новую, непривычную для здешних жителей причёску — заплела волосы в косу и уложила наподобие короны на голове, — он на мгновение остановился и сказал: — Раньше ты так не ходила. Тебе идёт. Но это было сказано холодным, бесстрастным тоном. Не комплимент, а констатация факта. Нет, не могу сказать, что Данте был со мной особенно холоден. Он проявлял ко мне вполне дружеское отношение — в рамках своего темперамента, который, конечно, радикально отличался от темперамента того же Ренцо. Последние было по-своему удивительно, поскольку чисто внешне эти двое были довольно-таки похожи. Оба — классические южане — смуглые, черноволосые, кареглазые. У обоих — чётко очерченный подбородок, прямой нос, и специфический разрез глаз, опять-таки характерный для жителей юга. И при всём при этом энергичный, неунывающий Ренцо, хоть и отнюдь не был мне противен, не вызывал во мне столь сильных эмоций, как его друг. Хотя, сложись всё наоборот, жизнь могла бы оказаться значительно проще. Я много раз повторяла себе, что всё дело — в чувстве благодарности, которое не следует путать с чем-то большим. Что проявлять чисто женский интерес к Данте с моей стороны как минимум глупо. Ведь даже если что-то и могло между нами произойти, это оказались бы не более, чем кратковременные и необременительные отношения хозяина и его рабыни, что являлось в южных землях нормой жизни, не стоящей даже мимолётного упоминания. Что цена таких отношений была бы грошовая, а вот расплата с точки зрения моих душевных сил окажется несоразмерно высокой. Но мысли пока оставались мыслями и на эмоции не слишком влияли. Погружённая в себя, я вздрогнула и чуть не соскользнула со скамейки, когда, перескочив через широколистный "папоротник", в моё убежище не вторгся предмет моих размышлений. — Данте? — удивлённо выдохнула я. — Что ты здесь делаешь? — Этот вопрос прозвучал с перепугу укоризненно. — Ты удивишься, Сандра, но я тоже иногда прогуливаюсь по своему саду, — насмешливо сообщил он. — В таких удалённых его уголках? Что-то не замечала, — пробурчала я, всё больше из принципа. — Ладно, можешь считать, что я прячусь, — не стал настаивать Данте. — Прячешься? — заинтересовалась я. — От кого? — От людей, — доверительно, словно раскрывал страшную тайну, сообщил он. С моих губ сорвался смешок. Вообще-то это была моя прерогатива. — Чем они так тебя допекли? — полюбопытствовала я. Данте тяжело вздохнул. — У меня намечаются большие проблемы, — признался он. — Ты обратила внимание, какое сегодня столпотворение в армоне? Прикусив губу, я вынужденно покачала головой. Да, я слышала, как кто-то прискакал в армону. А потом по двору процокали копыта ещё чьей-то лошади. Но, погружённая в свои размышления, я не придала этому особого значения, а потом и вовсе ушла вглубь сада, откуда не слышно подъезжающих к армону визитёров. — Арканзийцы вторглись в Галлиндию? — чрезвычайно встревоженно спросила я о первом, что пришло мне в голову. — Что? По удивлённому взгляду Данте я сразу же поняла, что сморозила глупость, и потупилась, ожидая соответствующей реакции. И тут почувствовала, как его ладонь накрыла мою сжимающую скамейку руку. Это было первое прикосновение после того разговора в библиотеке. Но стоило мне поднять глаза в стремлении понять, значит ли оно хоть что-то помимо стремления успокоить, как он сразу же отдёрнул руку. — Сандра, сюда не ворвутся никакие арканзийцы, — мягко сказал он секунду спустя. — У нас подписан договор с Селим-пашой. И даже если бы — я подчёркиваю "если бы" — на границе произошло вторжение, до армона они бы добраться не успели. Мы бы остановили их гораздо раньше, как делали всегда. Тебе ровным счётом нечего бояться. Его ладонь снова приблизилась к моей, но замерла на полпути. Настала моя очередь вздохнуть. Я отвела взгляд. Легко сказать "нечего бояться". При любом упоминании Арканзии и её уроженцах мои внутренности сводило от гремучей смеси эмоций, из которых не последней являлся страх. Я ненавидела арканзийцев — до дрожи, до судорог, до зубовного скрежета, — но и постыдно боялась тоже. Даже не знаю, что страшило меня сильнее — судьба, уготованная в случае вторжения лично мне, учитывая моего "дракона", или возможность того, что эти люди во второй раз разрушат до основания мой дом. Дом? Я подумала так об армоне Данте? Надо сказать, что время от времени жители Арканзии наведывались к Данте по делам. В этих случаях я всегда заботилась о том, чтобы нигде с ними не пересечься, благо ни малейшей необходимости в моём присутствии на таких встречах не было. — Так что же произошло? — повышенно бодрым голосом спросила я. Данте не стал томить меня в ожидании ответа. — Искатели, наконец, нашли месторождение, — ответил он. Я впечатлённо присвистнула. Это действительно было важным событием. На данный момент я уже знала, что искатели — это специалисты, ищущие месторождения магических камней. Профессионалы определили (по таким косвенным признакам, как свойства почвы и энергетические колебания), что на принадлежащей Данте территории находится одно из магических месторождений. Но где конкретно оно находится, сказать не могли, равно как и не могли определить, залежи каких именно камней спрятаны под землёй. Поиски начались уже давно, за несколько месяцев до моего приезда в армон, но до сих пор велись безрезультатно. И вот теперь, как оказалось, результата всё же удалось добиться. Тут следует кое-что прояснить. Основным источником магии в нашем мире являются магические камни. Сами по себе люди не обладают магическими способностями, но они могут использовать те ресурсы, которые нам щедро даёт природа. Камни существуют разных видов. У каждого вида своя направленность, как правило, общая и абстрактная; придать камню более конкретное узкое предназначение — задача обрабатывающих его людей. Уже знакомые нам красные камни имеют защитную функцию, синие — напротив, поддерживают агрессию и потому нередко используются при изготовлении оружия. Есть камни с целительными свойствами, их используют в своей работе лекари. А всевозможным амулетам, содержащим осколки таких камней, я и посвятила свою диссертацию. Некоторые камни были редкими; залежи других встречались достаточно часто. От этого зависела и ценность того или иного вида. К примеру, красных оборонительных камней было сравнительно много, а вот синих, способствующих удачному нападению, — раз-два и обчёлся. Именно такой камень украшал рукоять кинжала, которым Данте убил в Дезерре змею. — И что это оказалось за месторождение? Естественно, мне было чрезвычайно интересно. Во-первых, разные камни — это действительно совершенно разная история. А во-вторых, как-никак, эта тема имела некоторое отношение к моей научной работе. Данте выдержал соответствующую случаю паузу, после чего многозначительно произнёс: — Смешанное. Тут я и вовсе опешила. Смешанное? Но этого просто не может быть! Смешанные месторождения встречались чрезвычайно редко. Там можно было найти самые разные виды магических камней. В том числе и такие, каких в других залежах вообще не сыщешь. К тому же продолжительная близость камней разных видов друг к другу, взаимное воздействие, продолжавшееся на протяжении многих веков, придавало камням особые свойства. Словом, если на землях Данте отыскали именно такие залежи, то это была редкая удача. — Чем же в таком случае ты недоволен?! — воскликнула я, вскакивая со скамьи. — Это же практически невероятное везение! — Угу. То-то и оно, что слишком невероятное, — насмешливо хмыкнул Данте, напротив, устраиваясь на скамейке поудобнее. — Подозреваю, что и стоить оно мне будет невероятно дорого. — В каком смысле дорого? — удивилась я. — Наоборот, ты сможешь заработать на нём целое состояние. — Сандра, у меня уже есть целое состояние, — усмехнулся моей неискушённости Данте. — И поверь, мне его вполне достаточно. Оно обеспечивает всё, что мне нужно… и многое, что мне НЕ нужно, тоже. А это месторождение принесёт с собой очень много головной боли. Я снова уселась рядом с ним на скамью. — Давай подробнее. — Ну, во-первых, как ты правильно заметила, камни придётся теперь продавать. Не заполнять же ими теперь сундуки, — пожал плечами Данте. — А поскольку товар, мягко говоря, непростой, со своей спецификой, продавать его кому попало нельзя. Придётся тщательно проверять потенциальных покупателей, решать, поставлять ли камни за границу… В общем, не буду загружать тебя лишними деталями, но дел достаточно, чтобы держать в тонусе пол армона, я уж не говорю о специалистах, которых придётся поселить здесь на постоянной основе. Я согласно кивнула. Да, если задуматься, головной боли здесь, конечно, порядочно. Лично я представления не имела, как подступаться к такому делу и с чего начинать. Но это явно было не всё. В конце концов, для таких целей можно нанять достаточно специалистов — хотя окончательные решения по поводу сбыта на них, разумеется, не перекинешь. — Но есть ещё во-вторых, — произнесла я вслух, внимательно глядя на Данте. — И, полагаю, это "во-вторых" касается тех, кому захочется прибрать месторождение к рукам? — Ты совершенно права, — с нарочито беззаботным видом произнёс Данте. — Такое месторождение точно не останется без внимания, и любители чужой собственности непременно найдутся. — Но ведь земля, на которой находятся залежи, принадлежит тебе, — нахмурилась я. — Есть кто-то, кто может претендовать на неё по вашим законам? — Строго говоря, нет, — ухмыльнулся Данте. — А если нестрого? — А если нестрого, — он принялся загибать пальцы, — то хозяина желаемого имущества можно убить, чтобы его земля перешла к наследникам. Можно оклеветать перед королём, чтобы землю у него отобрали и передали человеку "более достойному". Можно раскопать родословную, согласно которой земля эта принадлежала прапрапрапрадеду истца задолго до того, как стала собственностью представителей рода Эльванди. А можно самостоятельно затесаться в род Эльванди, женив его наследника на своей дочери. — У тебя есть конкретные опасения? — хмурясь, спросила я. — Нет. Пока нет, — покачал головой Данте. — Всё это — стандартные схемы, которые нередко задействуют, когда речь идёт о солидном куше. — И что ты станешь делать? Моя тревога всё возрастала с каждым словом. Данте небрежно передёрнул плечами. — То, что должен. Прослежу за тем, как начнут разрабатывать месторождение. Королю я уже написал. Ну, а заодно имеет смысл более серьёзно отнестись к системе охраны. Сандра, не волнуйся, — добавил он, увидев, как я с силой сцепила руки. — Похоже, я тебя запугал. А в сущности я просто брюзжу оттого, что мне лень заниматься кучей новых дел, ставших неизбежными после находки искателей. Запомни: тебе ничто не угрожает. У меня хорошие отношения с королём — настолько, насколько такое вообще возможно. А уж арканзийцам он эти залежи никогда не отдаст. Сейчас, когда в Галлиндии обнаружилось настолько значимое месторождение магических камней, король ни за что не уступит его другому государству. — Данте, — сердито проговорила я, распрямив плечи, — а тебе не приходит в голову, что я могу беспокоиться не за себя, а, например, за тебя? Он посмотрел на меня вопросительно, я бы даже сказала, испытывающе, и, кажется, собирался что-то сказать, но в этот момент через многострадальный куст перескочил Ренцо. — Вот ты где! — воскликнул он, обращаясь к Данте, но одновременно приветственно подмигивая мне. — Отдохнул? Тогда давай, вперёд, к тебе собралась целая очередь из пяти человек. Все жаждут тебя лицезреть и — главное — обсудить дальнейшую судьбу камней. А также ту выгоду, которую они с этого получат. — Меня не было всего ничего, — проворчал Данте, поднимаясь, однако же, со скамьи. — Когда их успело собраться так много? Ренцо с усмешкой развёл руками. — Некоторые камушки, знаешь ли, заставляют двуногих удивительнейшим образом развивать скорость. Притом заметь, без помощи магии. — Ладно, пойду, — проворчал Данте. — Ты ведь всё равно не оставишь меня в покое, раз уже нашёл. И он, перескочив через всё тот же куст в обратную сторону, зашагал по дорожке. Мы с Ренцо последовали за ним. При этом кастелян повторил манёвр Данте, я же предпочла куст обойти. — Вообще-то наш дон Эльванди вовсе не лентяй, — отчего-то счёл нужным оправдать передо мной Данте Ренцо. — Он так раскапризничался, потому что ненавидит общаться с большим числом людей. Данте предпочитает общение с себе подобными в строго выверенных дозах. — Дело не только в этом, — возразила я. — Обладание новым месторождением может таить для него угрозу, и он хорошо это осознаёт. — Ты полагаешь? — задумчиво спросил Ренцо. — Что ж, полагаю, он прав… Да, надо будет немного подкорректировать работу стражи. — Данте говорил точно о том же, — невольно улыбнулась я. — Что ж, логично. Я обязательно этим займусь. Добравшись до армона, мы с мужчинами разошлись: они направились в левое крыло, заниматься вопросом залежей, а я — в правое, в библиотеку. Решила, что коли уж за компанию вернулась в армон, имеет смысл заглянуть на своё рабочее место. Не успела я сесть за свой рабочий стол и открыть ящик с документами, как в библиотеку, предварительно постучавшись, зашли двое посетителей. Это были Марито и брюнетка с живым взглядом и румяным лицом, в которой я без труда узнала его сестру Рианну. Эти двое ни разу ко мне сюда не заходили, не считая того случая месяц назад, когда дворецкий отправил камердинера Данте, равно как и многих других слуг, за совершенно не нужными им книгами. К тому же, насколько мне было известно, брат и сестра нередко цапались, пусть и полушутя, поэтому было тем более любопытно узнать, что заставило их совместно посетить библиотеку. — Дону Эльванди понадобились какие-то бумаги из архива? — высказала предположение я. Хоть и была почти уверена, что оно неверно. — Нет, — покачала головой Рианна. Девушка держалась несколько робко, что в целом было ей несвойственно. Видимо, атмосфера библиотеки была ей непривычна и внушала некоторое благоговение. — Нам нужна книга, — собравшись с мыслями, сказала она. — Что-нибудь по психологии мужчин и женщин. Вы не могли бы нам помочь? — То есть просто по психологии? — уточнила я. — Нет, — упрямо повторила девушка. — По психологии мужчин и женщин. Я хмыкнула, мысленно сделав себе заметку оставить в стороне книги по психологии лошадей, енотов и, на всякий случай, игуан. — А всё-таки вы не могли бы поточнее сказать, что именно вас интересует в психологи? — осведомилась я. — Тема ведь обширная. — Мы поспорили, — призналась Рианна. — О том, кто из нас лучше разбирается в психологии другого пола. Я сказала брату, что он ничего не понимает в женщинах. И по-прежнему стою на своём. Последние слова она твёрдо произнесла, глядя Марито прямо в глаза. — А я, со своей стороны, заявил, — насмешливо ответил тот, не отводя взгляда, — что разбираюсь в женщинах совсем неплохо, зато сестра ничего не смыслит в психологии мужчин. — Словом, мы поспорили, — подытожила Рианна. — А кто может нас рассудить? Женщины будут на моей стороне, мужчины — на стороне Марито. Вот мы и решили обратиться к книге. Вы можете нам что-нибудь порекомендовать? Я бы могла, конечно, порекомендовать обоим не заниматься глупостями. Но мне отчего-то захотелось им посодействовать. Возможно, оттого, что именно подобные перепалки придавали армону жизни, превращая его из резиденции в дом. Как минимум мне они позволяли на время почувствовать себя именно дома, а не в чужой стране посреди столь же чуждых мне людей. И чуть-чуть приобщиться к тому, чего сама я была лишена, причём как сейчас, так и прежде, в Астароли, — а именно, к теплу семьи. Поэтому я встала со стула, прошла между стеллажами и принялась просматривать корешки. — Думаю, раз так, то вам нужны тесты, — определилась я, вытаскивая несколько книг. — Тесты? — непонимающе переспросила Рианна. Переглянулась с Марито, но ему, похоже, нечего было сказать. Я нахмурилась. Слово "тесты" казалось мне международным, но, быть может, на местном наречии существует свой аналог этого термина? Увы, даже если и так, я его не знала. А может, ребятам просто чуждо это понятие? — Это такие вопросы для проверки знаний, — объяснила я. — На каждый вопрос даётся несколько вариантов ответа, и вы должны выбрать правильный. — О, это даже ты, Марито, сумеешь сделать! — язвительно заявила Рианна. И на менее оптимистичной ноте добавила: — Может быть. Не дожидаясь продолжения дискуссии, я выбрала из нескольких книг одну, вернула остальные на место и прошла обратно к столу. — Думаю, вот это вам подойдёт, — сказала я. — Здесь как раз пишется про мужскую и женскую психологию, а в конце приведены тесты. Хотите попробовать? — Давайте! — воодушевилась Рианна. — Прямо сейчас поставим этого зазнавшегося женоненавистника на место. — Это я-то женоненавистник? — захлопал глазами Марито. — Ты что-то перепутала. Однако возражений на предмет проверки знаний он не высказал. Пролистав книгу, я нашла ту её часть, где начинались вопросы. — Ну что ж, готовы? — осведомилась я. Оба энергично закивали. — Хорошо. Вопрос первый. По женской психологии, то есть адресован тебе, Марито. — И я стала зачитывать. — "Если женщина говорит "Нет", это означает…" Варианты ответов: "(а) Да; (б) Нет; (в) Может быть; (г) Может быть, да; (д) Может быть, нет; (е) Может быть, да, а может быть, нет". — Я подняла глаза и выжидательно посмотрела на камердинера. — Выбирай. Марито задумался. Рианна тоже сосредоточенно насупила брови. — Вариант (в), "может быть", — почти уверенно объявил Марито. Я отыскала страницу, на которой приводились ответы. — Неверно! — со злорадством непонятной природы (видимо, именуемой женской солидарностью) сообщила я. — Правильный ответ: "Ни один из приведённых ответов не верен". — А какой же верен на самом деле? — заинтересовалась Рианна. — Здесь не указано, — развела руками я. — Продолжим? — Давайте продолжим, — согласилась девушка. — Следующий вопрос — про психологию мужчин, то есть для женщин, — проинформировала я. — Сейчас мы посмотрим на тебя в деле, — потёр руки Марито. — "Если мужчина говорит "Нет", это означает…" — Нет, — уверенно ответил камердинер, забыв, что вопрос предназначается его сестре. — Такой вариант отсутствует, — усмехнулась я. Рианна довольно рассмеялась. — Какие же варианты там есть? — удивился Марито. — Зачитываю. Итак, "Если мужчина говорит "Нет", это означает: (а) Я не слышал вопроса; (б) Не мешайте мне спокойно пить эль; (в) вообще ничего не означает". Мы в задумчивости помолчали. — М-да, похоже, у женщин диапазон всё-таки как-то шире, — констатировала я, подсчитав количество ответов. — Я выбираю вариант (в), — решила Рианна. Брат и сестра посмотрели на меня, ожидая вердикта. Я заглянула в конец книги. — Увы, — разочаровала девушку я. — Правильный ответ: "Все приведённые ответы верны". Идём дальше? Марито, опять твоя очередь. Вопрос: "Если женщина о чём-то просит, это следует сделать, потому что…" Варианты ответов: "(а)…женщина — существо ранимое; (б)…женщина — существо возвышенное; (в)…не сделать себе дороже". Какой выбираешь вариант? — Ну, тут уж точно третий! — воскликнул Марито. Я проверила и, отчего-то почувствовав себя немного виноватой, пробормотала: — Здесь написано: "Автор книги и сам не знает ответа". — Давайте ещё какой-нибудь вопрос посмотрим, — предложила, стремясь замять неловкую паузу, Рианна. — Давайте, — воодушевилась я и приступила к следующему пункту. Вопрос про мужчин. "Если мужчина сделал женщине дорогой подарок, это значит, что…" Варианты ответов: "(а)…он хочет с ней обручиться; (б)…он хочет на ней жениться; (в)…он просто хочет". — Думаю, что (а), — подумав, ответила Рианна. — Если бы (в), он мог и подарком подешевле обойтись. — Зришь в корень, дорогая сестра! — подхватил Марито. — Наконец-то ты хоть что-то начала понимать в мужчинах! Усомнившись в верности их рассуждений, я заглянула в раздел ответов… и обречённо зачитала: — "Мужчина и сам не знает, чего он хочет". Брат и сестра растерянно переглянулись. — И что нам делать-то? — озвучила общую растерянность Рианна. — Предлагаю объявить ничью, — посоветовала я. — Пожалуй, годится, — решил Марито. — Похоже, сестрица, мы с тобой оба провалились. И они хлопнули друг друга по рукам. — Если хотите, возьмите книгу с собой, полистайте, вдруг что-нибудь интересное найдёте, — предложила я. — А можно? — неуверенно спросила Рианна. — Конечно, можно, — отозвалась я. Выдавать слугам книги не возбранялось. Кроме того, мне было крайне трудно представить себе Данте увлечённо листающим это пособие и сосредоточенно выбирающим между вариантами ответов (б) и (в). А вот выбрасывающим данную книгу в окошко — очень легко.
Просмотров: 19
— Нет, я не собираюсь так просто сдаваться. — Данте, но, право слово, что ты можешь сделать? Эльнора совершенно уверена в своём ответе, у неё не было никаких сомнений. Она приняла решение. Сначала мне было ужасно тяжело сообщать Данте неприятную новость об отказе Эльноры. Я очень ему сочувствовала и надеялась хоть как-то поддержать. Однако постепенно его неготовность принимать её отказ как данность начинала раздражать. — Ничего страшного, — в очередной раз возразил Данте. — Приняла одно решение, примет и другое. — Данте, она производит впечатление умного, взвешенного человека, — устало откликнулась я. — А не капризной девчонки, меняющей своё мнение по пять раз на дню. — По пять — не по пять, но она может изменить решение, если я попытаюсь добиться её расположения. — Каким именно образом? — тоскливо спросила я. Не знаю, что раздражало больше — его упрямство или тот факт, что оно направлено на завоевание отнюдь не моего сердца. — Я что-нибудь придумаю, — заверил Данте. — Должен же быть способ поухаживать за ней так, чтобы она это оценила. — У тебя навязчивая идея, — округлила глаза я. — Если женщина говорит 'Нет', это значит 'Нет'. Назойливые ухаживания со стороны человека, который нам не нравится, только раздражают. — А если нравится? — парировал Данте. — Тогда не отказывают изначально. — Так-таки всегда? — изогнул бровь он. Я невольно вздрогнула, таким проницательным вдруг показался мне его взгляд. Словно он намекает на мои собственные чувства. Но нет, этого не может быть. Он влюблён в другую женщину и, следовательно, слеп ко всему остальному. Если бы он понимал, как я к нему отношусь, и собирался при этом жениться на Эльноре, не стал бы мучить меня подобными разговорами. — Бывают ведь случаи, когда мужчина женщине в целом нравится, но её останавливают другие причины. Я снова покосилась на Данте. Тон вроде бы был нейтральным, взгляд уже скользил по комнате. — Бывают, — признала я, стараясь говорить как можно более равнодушно. — Вот и подскажи мне, как можно в таких случаях добиться вашего расположения! — Что, я?! — Ну не могу же я спросить саму Эльнору! Ну же, Сандра, помоги мне! Скажи как женщина, какие ухаживания ты не смогла бы проигнорировать? Какой поступок обязательно запал бы тебе в сердце? Я сглотнула, полнимая на него страдальческий взгляд. — Ну, подари ей что-нибудь, — проворчала, сдаваясь, я. — Цветы там, или ваши южные сладости. Или травку какую-нибудь. — Травку? — непонимающе нахмурился Данте. — Сандра, она вроде бы как не корова. — Да я не про эту травку, а про ту, из которой чай заваривают, — огрызнулась я. — Она чаи разные любит ароматные. Арканзийские. — Это всё не то! — воскликнул Данте. — Слишком банально, примитивно, если на то пошло. Такое может сделать абсолютно любой. Допускаю, что женщине приятны такие подарки, но покорить её этим нельзя. — Данте, ты что, хочешь, чтобы я вот прямо сейчас на этом месте сообщила тебе, чем можно покорить почти незнакомую мне Эльнору Рокка?! — взвилась я, окончательно теряя самоконтроль. — Не Эльнору Рокка. Тебя, — спокойно сказал Данте. И снова тот же прямой взгляд, заставивший моё сердце ненадолго остановиться. — Скажи, что могло бы покорить тебя. Уверен, это поможет и с Эльнорой. Я громко застонала, схватившись руками за голову. — Не знаю, Данте! Не знаю! Теоретически можно было бы попробовать совершить какой-нибудь безумный и одновременно романтический поступок. Спеть серенаду. Пробраться к ней в армон через забор и влезть по плющу в окно. Но это же всё не твоё, Данте! Это не ты. Ренцо, наверное, мог бы сделать что-то подобное. А ты не станешь. — Значит, не стану? — Он резко развернулся. — Ты так в этом уверена, да? Считаешь, что Ренцо способен на безумство ради женщины, а я неспособен. — Он откровенно злился, и я пожала плечами, опуская глаза и задаваясь вопросом: случайно я его разозлила или всё-таки намеренно? — Потому что я более серьёзный, да? — припомнил он мою собственную фразу. — Другими словами, скучный, сухой и невзрачный? Верно? Так вот, — продолжил он, не давая мне вставить слово, — я докажу, что это не так! Как ты сказала? Пробраться в армон через забор и влезть в окно? Отлично, вот так я и поступлю! И ты будешь свидетельницей! Я принялась шарить рукой у себя за спиной, нащупала стул и опустилась на сиденье. Слово 'свидетельница' звучало в таком контексте подозрительно похоже на 'соучастница'. — А я-то тут причём? — простонала я, однако разжалобить Данте не удалось. — Притом, — отрезал он, не снисходя до объяснений. — Завтра отправляемся верхом. Вот так и случилось, что на следующий день мы вместе выехали из города. Добрались верхом до постоялого двора, располагавшегося неподалёку от армона Эльноры, и там оставили лошадей, а сами якобы отправились прогуляться. Погода была осенняя, но осенняя по-галлиндийски, а, следовательно, достаточно тёплая, хоть и с прохладным ветерком. По небу рассыпались совершенно безобидные облака — белые, хрупкие, далёкие; словом, неспособные пролиться дождём. — До армона полчаса пути, — рассказывал Данте. Он как будто забыл о своём недавнем запале. Вёл себя совершенно спокойно, будто совершенно не планировал вытворять никаких нехарактерных для себя глупостей. И на меня как будто уже не сердился; наоборот, вёл себя более чем обходительно, поддерживая по дороге, следя, чтобы я лишний раз не наступила на камень и не шагнула в рытвину. — Сначала пройдём через рощу, потом перейдём через узкий ручей, а дальше будет рукой подать до боковой ограды. Я хорошо знаю эти места. — Выражение его лица стало задумчивым и менее холодным, чем обычно. — Много гулял здесь в детстве. В скором времени выяснилось, что с детства Данте кое-что изменилось. В частности, редкая роща успела превратиться в трудно проходимый лес. Нет, это, конечно же, не был один из тех густых лесов, которые росли у нас на севере и по которым можно долго-долго брести, не видя из-за крон неба. Расстояния между деревьями здесь были как раз порядочными, сосны казались чахлыми, по-настоящему широкие стволы можно было посчитать на пальцах. Зато здесь росло много-много колючих кустарников. И вот продраться через эти заросли казалось порой практически нереальным. Даже не знаю, как именно назывались эти кусты. Впрочем, здесь, на юге, очень многие растения обладали такой неприятной особенностью — были утыканы колючками. Причём это было свойственно не только сугубо южной растительности, но также кустам и цветам, знакомым мне по северной природе. Всё то же самое, во всяком случае, выглядит очень похоже. Но щерится колючками. Даже одуванчики — и те колючие! То-то мне ни разу не приходилось видеть, как местные дети срывают их, чтобы подуть. В придачу ко всему прочему, местность здесь была неровная, то подъём, то спуск, и иногда достаточно резкий. Вот так протиснешься с трудом между колючими ветками, а нога уже начинает съезжать по податливой земле куда-то вниз. Словом, из леса мы выбрались исцарапанные, перепачканные, взъерошенные, усталые и выглядящие совершенно неромантично. Данте ругался сквозь зубы и уже успел дважды попросить у меня прощения за то, что потащил в такую чащу. Я заверила, что не сержусь, особенно учитывая, что он как минимум пять раз спасал меня от падения. Далее мы вышли к воде. — Это и есть тот самый тонкий ручеёк? — осведомилась я, оглядывая растекшуюся впереди ленту воды. Не полноводная река, конечно, но ярдов пятнадцать вширь, наверное, будет. Глаза Данте округлились, и он выругался несколько громче, чем во время нашей 'увеселительной прогулки' по лесу. Посмотрел назад, на возвышавшийся за спиной лесистый холм. Потом вперёд, на негостеприимно бегущую мимо воду. Видимо, решил, что пересечь это препятствие будет всё же легче, чем возвращаться назад прежней дорогой. И принялся стягивать с себя камзол. — Перейдём на ту сторону, — решительно заявил он. — Точнее, я перенесу тебя на руках. Не возражай, — добавил он, поняв по моему лицу, что собираюсь сделать именно это. — Я сам втянул тебя в эту авантюру, так что мне и расхлёбывать. — Хорошо бы не в буквальном смысле, — заметила я. — В буквальном смысле не будет. Чёрт бы побрал эти обильные дожди, на которые мы все так не могли нарадоваться! Но всё равно здесь неглубоко. Так что я перенесу тебя на ту сторону, и ты не промокнешь. Подержишь? Он протянул мне камзол. Я взяла. Подняв меня на руки, Данте шагнул в воду. Поначалу казалось, что мы действительно отделаемся достаточно легко. Всё-таки Данте был в сапогах для верховой езды, и они не промокали. Но вот беда: любые сапоги промокают, если вода протекает за голенище. А уровень воды быстро стал для этого достаточно высоким. Данте, конечно, не жаловался, но я всё видела и сама. Вскоре стало ещё глубже. Вода дошла ему до пояса. Данте перехватил меня, поднимая повыше. Однако ещё пара шагов — и стало очевидно, что это не поможет. В итоге мы оба как следует вымокли прежде, чем выбраться на противоположный берег. Отряхнувшись и, насколько возможно, отжав юбку, я огляделась. До армона действительно оставалось всего ничего. В очередной раз дунул ветерок, казалось бы, лёгкий, но я всё равно поёжилась от холода. Обхватила себя руками за плечи. — Ну как, ты всё ещё собираешься залезть к Эльноре в окно в таком виде? — осведомилась я. — Не знаю, покоришь ли ты её в таком случае, но ошеломишь так точно! — Какое окно, какая Эльнора? — Данте произнёс эти слова на удивление пренебрежительно. — Нам надо срочно оказаться в тепле и переодеть тебя в сухую одежду, чтобы ты не простудилась! Надевай! — Он вручил мне свой камзол, который я благополучно сохранила сухим, держа в вытянутых кверху руках, и успела возвратить всего минутой ранее. Убедившись в том, что я послушалась, он продолжил излагать свой новый план. — Добираемся до ограды и идём вдоль неё, надеюсь, что здесь отыщется какой-нибудь боковой вход. Боковой вход не отыскался. Мы шли и шли, а ограда всё тянулась и тянулась. Ни ворот, ни самой крохотной калитки, ни людей, у которых можно было бы спросить, далеко ли ближайший вход. После очередного порыва ветра я громко чихнула и поплотнее завернулась в камзол. — Так, мне это надоело, — объявил Данте, имея в виду, конечно, не моё чихание, а отсутствие ворот. — Ну, вот что. — Он окинул меня извиняющимся и одновременно оценивающим взглядом. — Придётся перелезть через ограду. Это единственный способ быстро доставить тебя в тёплое место. От неожиданности я снова чихнула. По изначальному плану через ограду должен был перелезать только Данте. Предполагалось, что я спокойно понаблюдаю за его действиями через прутья. Теперь же выходило, что подвиг придётся совершать на пару. — Вообще-то я не умею лазить по заборам, — честно предупредила я. — Ничего, я помогу, — обнадёжил Данте. — Это несложно. В целом, абстрактно говоря, я была с ним согласна. Изгородь не высокая, а, главное, это не сплошной забор, а переплетение перекладин, по которым, строго говоря, лазить должно быть одно удовольствие. Даже странно, что архитектор и хозяева армона так беспечно отнеслись к вопросу безопасности. Но вот если говорить конкретно… О том, что лично я и вот прямо сейчас должна через эту ограду перебраться… Вот тут-то она сразу начинала казаться мне высокой и неприступной. Впрочем, долго раздумывать и сомневаться я не стала. А куда, собственно говоря, деваться? Не назад же, через 'ручеёк' и по 'рощице' к постоялому двору? Перебраться на другую сторону действительно оказалось не так уж сложно. Главным образом, конечно, благодаря помощи Данте. Соскочив на землю, я вздохнула с облегчением. Мы с Данте зашагали в сторону армона. Наша 'прогулка' заняла намного больше времени, чем предполагалось, и уже успело стемнеть, но здание приветливо светилось яркими окнами. И тут я поняла, что хозяева вовсе не проявили беспечность, окружив здание столь удобной для воров изгородью. Поскольку в нашем направлении с громким лаем бежала целая свора крупных собак… Сама бы я, наверное, растерялась. Но Данте, оценив расстояние до изгороди и до армона, рявкнул мне в ухо: 'Быстро!' и, не дожидаясь, пока я выйду из состояния оцепенения, потянул к стене здания. К счастью, плющ действительно имелся здесь в изобилии и оказался крепким. Никогда не подозревала в себе способностей к лазанью, но, как оказалось, огромные и голодные на вид собаки отлично стимулируют. Должно быть, мы с Данте поднялись на уровень второго этажа, прежде чем, наконец, замереть и передохнуть, попутно убеждаясь в том, что опасность миновала. — Что будем делать? Посмотрев вниз, я запоздало испугалась и с новой силой вцепилась в плющ. — Придётся лезть в окно! — ответил Данте. В целом, именно такой поступок на сегодняшний день и планировался, но при совершенно иных обстоятельствах. Так или иначе, я была с ним согласна, поскольку иного варианта попросту не видела. Ближайшее окно оказалось наглухо закрытым. Пришлось подняться ещё на один этаж. Теперь, когда собаки остались достаточно далеко, лазанье стало даваться мне тяжелее, но с помощью Данте я сумела взобраться выше. Данте первым постучал в окно. Горевшие в комнате свечи давали надежду на то, что на сей раз мы будем услышаны. Действительно, окно распахнулось почти сразу. К счастью, Данте вовремя успел пригнуться, поскольку открывалось оно наружу. — Данте?! Ну что ж, можно сказать, что цель была достигнута. Ошеломить Эльнору моему спутнику без сомнения удалось. — Добрый вечер, Эльнора. — Данте постарался изобразить на лице светскую улыбку. — Я надеюсь, что не слишком шокировал тебя таким поздним визитом. — Как ты здесь оказался? — проморгавшись, проговорила хозяйка. — Да вот, шёл мимо и решил заскочить, — небрежно откликнулся Данте. — Подумал, что пора бы немного подкрепиться? — понимающе спросила Эльнора. — Вообще-то гостиная этажом ниже. — Э… Ты не будешь возражать, если я войду здесь и спущусь по лестнице? — Ну, если ты действительно так предпочитаешь… Эльнора посторонилась, пропуская его в помещение, оказавшееся спальней. — Вообще-то я не один, — сообщил Данте, залезая на подоконник. И протянул мне руку, помогая забраться следом. Эльнора наблюдала за процессом, разинув рот. Возможно, видеть влюблённых мужчин, влезающих в окна спальни, ей приходилось. Или как минимум слышать об их существовании. Но чтобы мужчина забрался в опочивальню к даме сердца через окно, прихватив с собой ещё одну бабу — то ли на всякий случай, вдруг хозяйки дома не окажется, то ли чтобы вдвоём не заскучали, — такого ей ни видеть, ни слышать точно не приходилось. — Донья Сандра?! — Опомнившись от шока, она бросилась к окну, чтобы мне помочь. В итоге меня втянули внутрь за обе руки. — Господи, да вы насквозь промокли! Это…Это просто ужасно! Данте, как ты мог?! — Данте тоже промок насквозь, — поспешила заметить я, видя, что сам он заступаться за себя не спешит. Упрёк Эльноры представлялся мне не вполне справедливым, учитывая, что Данте сделал всё, что мог, лишь бы я не промокла в ручье. — Да пусть делает всё, что его душе угодно! — фыркнула хозяйка армона, скользнув по одежде Данте нарочито равнодушным взглядом. — Но втягивать в свои дурачества вас?! Это просто верх эгоизма! — Эльнора, вообще-то не так чтобы это вышло умышленно, — язвительно заметил Данте, видимо, всё же уставший молча сносить упрёки. — Так, сейчас не время для выяснения этих вопросов, — отмахнулась Эльнора. — Первым делом надо вас согреть. Может быть, вам стоит спуститься в баню? Этот вопрос был адресован мне. — Нет-нет, спасибо, — замотала головой я, чувствуя, что это было бы совсем неудобно. — Всё совсем не так плохо. Если бы я могла переодеться в сухую одежду… Этого было бы более чем достаточно. Эльнора поджала губы, явно так не считая. Но, видимо, решила, что спорить со мной и давить не станет. — Хорошо. Сейчас я распоряжусь, чтобы вам принесли всё необходимое. Она позвонила в колокольчик, вызывая служанку. Двадцать минут спустя мы с Данте сидели на диване, опустив ноги в тазы с горячей водой. На пододвинутом к дивану столике стояли чашки с не менее горячим чаем. К этому времени мы оба успели облачиться в сухую одежду. На мне было одно из платьев Эльноры, Данте же получил, за неимением лучшего варианта, одежду кого-то из старших слуг. — Как вы себя чувствуете, донья Сандра? — спросила Эльнора, самолично укрывая мои колени тёплым пледом. — Чудесно. Право слово, я уже в полном порядке, вам не следовало так утруждаться… Я не успела как следует зажать переносицу и громко чихнула. — Нет, вы всё-таки простудились! — В тоне Эльноры снова послышалось возмущение, предназначенное, как быстро выяснилось, отнюдь не мне. — Данте, у меня просто нет слов! Как ты мог довести девушку до такого состояния?! — Донья Эльнора, Данте ни в чём не виноват! — вновь заступилась за своего спутника я. Отчего-то упрёки Эльноры задевали меня сильнее, чем того, кому, собственно говоря, и были адресованы. — Это потрясающе! — покачала головой она, усаживаясь в кресло. — Данте, как тебе это удаётся? Ты не только втянул девушку в передрягу, но ещё и добился, чтобы она при этом стояла за тебя горой. Хотела бы я знать, чем ты заслужил такое отношение. — Донья Эльнора, он действительно его заслужил. — Я понимала, что поступаю глупо, так активно защищая Данте при женщине, которая в известном смысле являлась моей соперницей. Но поступить по-другому не могла, особенно учитывая, насколько важным человеком она была для Данте. — К тому же в моём состоянии нет ничего серьёзного. Не более чем лёгкая простуда. Поверьте, бывают вещи значительно более страшные. И именно в этих вещах Данте помог мне как никто. Так что моё отношение он бесспорно заслужил. Ну вот, кажется, я начала выполнять вторую часть просьбы Данте, а именно расписывать при Эльноре его достоинства. Однако, что интересно, на этот аспект ни он, ни она особого внимания не обратили. Вместо этого оба опустили взгляд на изображение дракона у меня на руке. — Вам не повезло встретить на пути очень плохих людей, — проговорила Эльнора, и теперь её тон был куда более серьёзным, чем когда она отчитывала Данте. — Полагаете, не повезло? — мрачно хмыкнула я. — Таких людей настолько много, что вряд ли это можно назвать простым стечением обстоятельств. Перед глазами пронеслись лица и вереница событий. Чёрный Пират, Илкер-бей, Юркмез с Берком, самодовольный Карталь. То, что творили хозяева. То, на что были способны рабы. По меньшей мере Арканзия была в моём представлении заполнена людьми, которых язык никак бы не повернулся назвать хорошими. — Наверное, вы правы, — грустно кивнула Эльнора. — Тем не менее, то, что случилось с вами, в высшей степени несправедливо. И, думаю, ни один человек не застрахован от подобного. В последнем я сильно сомневалась. Очень трудно было представить в моём положении саму Эльнору. Да и Данте тоже. Думаю, он бы просто не сдался в плен живым. Но в целом для людей такого статуса, как у этих двоих, подобный риск если и существует, то по определению сведён к минимуму. Чего не скажешь о таких, как я. Тем более удивительным, и не скажу, чтобы неприятным, стало для меня сопереживание со стороны Эльноры. — Были люди, которым не повезло значительно сильнее, чем мне, — пробормотала я. На глаза неожиданно навернулись слёзы. Этот факт застал меня врасплох. Надо же, прошли месяцы, а воспоминания до сих пор настолько ярки. Я погрузилась в новую жизнь, моим вниманием завладела работа, интриги охотниц за состоянием Данте, книги и камни. Но на секунду отринь всю мишуру, отодвинь её в сторону, словно занавеску, и увидишь всё те же картины, терпеливо дожидающиеся своего часа. Девушка, которую бросили за борт. Её взгляд. Её крик. Я прикрыла глаза, стараясь выровнять разом сбившееся дыхание. — Донья Сандра! Сандра! Вам плохо? Я с трудом сфокусировала взгляд. Эльнора уже не сидела в кресле, а стояла, склонившись надо мной. — Нет. — Я слабо улыбнулась. — Всё в порядке. — Было очень глупо с моей стороны завести разговор на такую тему, — злясь на саму себя, воскликнула Эльнора. — Простите. — Не извиняйтесь. Строго говоря, я сама перешла на эту тему. — В любом случае с этого момента мы будем говорить о другом. И Эльнора сдержала слово. К теме рабства разговор действительно больше не возвращался. Даже ни одного взгляда не было брошено на моё запястье — а я привыкла замечать такие вещи. Только светская болтовня о вещах забавных, а порой заставляющих задуматься, но не переживательных. Поддерживать лёгкий и одновременно нескучный разговор хозяйка армона умела блестяще. А ещё через час нас, обсохших и согретых, отправили в карете домой. Данте к теме своих взаимоотношений с Эльнорой больше не возвращался, возможно, потому, что испытывал передо мной явную неловкость за этот случай. А вот саму Эльнору я в скором времени повстречала. Мы столкнулись в моей любимой чайной. Точнее сказать, я сидела за столиком, а Эльнора подошла, меня увидев. Долго мы в тот раз не общались. Присоединившись ко мне на пару минут и поинтересовавшись мои самочувствием, она спросила: — Донья Сандра, вы не могли бы как-нибудь заехать ко мне в армон? Я бы хотела кое о чём с вами поговорить, но этот разговор не для чайной. — Она огляделась, намекая на немаленькое число посетителей. — Думаю, я не отниму много вашего времени. Я пообещала заехать на следующий день и слово сдержала. К моему удивлению, на этот раз, в отличие от наших предыдущих встреч, она выглядела несколько нервозной. Неспокойно ходила по комнате, пару раз сцепила руки, неоднократно выглядывала в окно, хотя вряд ли рассчитывала увидеть там что-либо интересное. — Присаживайтесь, донья Сандра, — рассеянно промолвила она, в очередной раз бросая взгляд на облачное небо. — Как вы себя чувствуете? Простуда прошла? — Да, большое спасибо, — кивнула я, удивляясь всё больше. О том, что последствия нашей с Данте прогулки остались в прошлом, я уведомила её ещё вчера в чайной. Эльнора постояла ещё немного, а затем решительно подошла к креслу и села напротив меня. — Я хотела кое-что рассказать вам, донья Сандра, — произнесла она. И нервно улыбнулась. — И, говоря откровенно, немного боюсь. Я тоже улыбнулась, стремясь её подбодрить, и одновременно недоумевая, что такое важное она могла бы мне сообщить. — Мне казалось, что вы совсем ничего не боитесь, — призналась я. — В самом деле? Я произвожу такое впечатление? Похоже, мои слова ей польстили. — Да, — искренне кивнула я. — Вы производите впечатление очень уверенного в себе человека. Твёрдого, самодостаточного и не знающего сомнений. Улыбка на лице Эльноры стала более весёлой. — Я действительно уверена в себе — в большинстве случаев, — подтвердила она. — Но это не означает, что я не знаю сомнений. Я ведь всё-таки живой человек, хотя и самодостаточный. Тут мне нечего было возразить, да она и не ждала от меня возражений. — Словом, донья Сандра, если вы помните, несколько дней назад я отказала дону Данте, щедро предложившему мне стать его женой. — Я утвердительно кивнула. — Вы спросили тогда, в чём заключается причина такого решения. Я прочитала вам целую лекцию, — Эльнора усмехнулась, — и по-прежнему готова настаивать на каждом своём слове. Но дело в том, что я рассказала тогда не всё. Я продолжила внимательно и вежливо слушать. Не скрою, её слова разжигали любопытство; с другой стороны, она имела полное право держать свои причины при себе. Ничто не обязывало Эльнору делиться ими со мной, и мне казалось неприличным призывать её к откровенности. Однако в призыве она и не нуждалась. — Словом, главная причина, донья Сандра, заключается в том, что я не интересуюсь мужчинами. — Простите? — Я не сразу поняла, к чему она клонит. Эльнора улыбнулась. — Я не интересуюсь мужчинами, — неспешно повторила она. — Меня гораздо больше привлекают представительницы моего собственного пола. — А… Теперь до меня дошёл смысл её фразы, но собственных слов я не находила. — Да, мне нравятся женщины, — подтвердила Эльнора, прочитав понимание в моих глазах. Кажется, моё замешательство слегка её позабавило, хоть и не стало неожиданностью. — И, признаюсь, в частности в данный момент мне нравится одна определённая женщина. Эта женщина — вы. И она обезоруживающе улыбнулась. Дар речи не вернулся, скорее, наоборот, на прощанье помахал мне рукой. Я приоткрыла рот и снова закрыла его, так и не издав ни звука. Нет, конечно же, я знала о существовании таких женщин, как Эльнора. Больше того, в Астароли их было больше, чем на юге, или, правильнее сказать, в более свободном северном обществе они реже скрывали свою особенность. В частности, в университете их было не так уж и мало. Но, во-первых, я никогда не общалась с ними близко. Во-вторых, мне всегда казалось, что подобные предпочтения характерны для женщин, внешне невзрачных и не слишком привлекательных для мужчин. Во всяком случае, я никак не ожидала подобного от такой роскошной женщины, как Эльнора, у ног которой с лёгкостью могли оказаться все холостяки Галлиндии. А в-третьих, сама я никогда не становилась объектом интереса таких женщин. Или, во всяком случае, об этом не подозревала. — Я вижу, что вы удивлены, — понимающе улыбнулась Эльнора. — Вы помните, как в первый раз приехали сюда с письмом от Данте? Я собиралась сразу же дать вам ответ, но передумала. Мне незачем было раздумывать целых два дня, донья Сандра, — призналась она. — Я с самого начала точно знала, что откажу Данте, по теперь понятным вам причинам. Но вы вызвали мой искренний интерес, и мне захотелось ещё раз вас увидеть. Именно поэтому я солгала, будто хочу немного подумать. Чтобы появился повод повторно пригласить вас к себе. Теперь я уже не просто не знала, что сказать, я даже не пыталась думать в этом направлении. Единственное, на что меня хватало, — это поддерживать свой рот в закрытом состоянии, дабы не сидеть с откровенно отвисшей челюстью. — Потом вы появились здесь вместе с Данте. Таким способом и в таком виде, что я даже не знала, как реагировать, — рассмеялась Эльнора. — То ли восхищаться, то ли удивляться, то ли сочувствовать. Впрочем, одно несомненно: вы вызвали во мне желание вас защитить. — Она немного помолчала; во взгляде появилось мечтательное выражение. — Я отлично понимаю, донья Сандра, что вы не такая, как я, — улыбнулась она. — Но и вы должны меня понять. Вами просто невозможно было не увлечься. В устремлённом на меня в этот момент взгляде было столько восхищения, что мне стало страшно неловко и захотелось поскорее залезть под стул. А в то же время кольнула мысль: вот если бы Данте хоть посмотрел на меня так же! Я никак не могла ответить на чувства Эльноры, и тем не менее, восхищения в моих глазах было сейчас, наверное, не меньше, чем в её собственных. — Ваши удивительные волосы, — произнесла между тем Эльнора, наклонив голову набок. — И глаза. И удивительно нежный цвет кожи. Но дело даже не во внешности. Вы — другая. Вы так разительно отличаетесь от всех южных женщин, с которыми мне когда-либо доводилось общаться. У вас иной темперамент, вы более сдержанны — и одновременно более свободны, поскольку не зависите от тех условностей, что навязываются южанкам в процессе воспитания. Вы по-своему бескомпромиссны, это видно по вашим глазам. Вы умны и горды, но не тщеславны. Вы умеете быть преданной. И вас ужасно хочется защищать! Она виновато развела руками — дескать, что я могу тут поделать? Я заставила свои мозги шевелиться, невзирая на состояние шока. Надо было что-то сказать; не могу же я вечно сидеть здесь каменным изваянием! Однако Эльнора, угадав мои мысли, вытянула вперёд руку, давая понять, что она ещё не договорила. — Я хотела, чтобы вы всё это знали, донья Сандра. Но вам не стоит беспокоиться. Да, на каком-то этапе я действительно собиралась предложить вам более тесные взаимоотношения. Но не теперь. Не после того, как увидела вас вместе с Данте. Тут всё было слишком очевидно. Ваша преданность, ваша забота, готовность простить ему всё, что угодно, да просто то, как вы на него смотрели, — всё это говорит само за себя. Я понимаю, что ваше сердце занято, и не стану вмешиваться там, где всё равно опоздала. Хотя, скажу прямо: при иных обстоятельствах я бы поборолась с Данте за вашу симпатию. Вот теперь она дала понять, что договорила. — Донья Эльнора, — выдохнула я. — Мне в самом деле очень неловко, но я буду честна. Как вы справедливо заметили, мои предпочтения в делах любви отличаются от ваших. И я почти готова сказать 'к сожалению'. Поскольку, честное слово, во многом вы могли бы дать фору всем знакомым мне мужчинам. Вы действительно внушаете восхищение. И, право, хоть вы и дали объяснение своему ко мне отношению, я по-прежнему считаю его совершенно незаслуженным. Я — обычный человек, не представляющий из себя ничего особенно интересного. — Было бы странно, если бы вы сказали иначе, — проницательно улыбнулась Эльнора. — Что ж, благодарю вас за комплимент. И простите, если я вас ненароком шокировала. Если когда-нибудь вам понадобится помощь, знайте, что у вас есть здесь надёжный друг. Я искренне поблагодарила её, хотя даже не предполагала, что помощь действительно однажды понадобится. Рассказывать о состоявшемся разговоре Данте я сочла не целесообразным.
Просмотров: 18