Я не могла позволить, чтобы мой сын увидел происходящее или чтобы мистер Гаррисон сделал ему больно.
С другой стороны улицы подбежал пожилой мужчина.
– Значит, мать тебе не рассказала, сколько вещей она украла у нашей семьи? Украшения, монеты из отцовского кабинета…
– Мамочка так по тебе скучает, – прошептала я, когда ветер зашелестел в ветвях ивы. Мне очень хотелось взять на руки своего малыша, почувствовать нежность его щеки у моей груди. Я помнила, как мои груди набухли от молока, они пульсировали от боли, когда я вернулась домой из больницы. Как это жестоко, подумала я тогда, у меня есть молоко для ребенка, которого у меня отняли. Я посмотрела на надгробие. Каждая моя частичка тосковала по малышу. Из глаз хлынули слезы.
– Эбби, взгляни на это, – я передала альбом подруге. – Можешь разглядеть, что там написано?
– Вот и ты, наконец! – окликнул меня стоявший у рояля Чарльз. – Присоединяйся. Будем петь вместе!