– О, нет, – заволновалась я, ощущая следующую каплю на руке.
Снова оказавшись на улице, я проверила свою сумочку и обрадовалась тому, что мой бумажник, пусть и совсем пустой, остался на месте. А вот рисунку Евы повезло меньше. Он, должно быть, выпал.
Мужчина достал блокнот и нацарапал несколько слов на листке, кивая в такт движениям своей руки.
Я благодарю своих подруг, которые меня подбадривали, особенно матерей. Крепко обнимаю вас, Салли Фархат Кассаб, Камилла Ноэ Паган, очаровательных девушек из PEPS и многих других. Я также хочу упомянуть двух подруг, которые в последние годы испытали боль от горя и потерь. Обе они вдохновляли меня, как женщины и как матери: Лиза Бах, твоя сила и запас жизненных сил удивляют и вдохновляют меня; Венди Парьера, от тебя я так много узнала о вере и надежде, когда, казалось бы, впереди только мрак.
– Это сложнее, чем кажется, – заметил Чарльз, пытаясь повторить шаг и наступая мне на правую ногу. – Прости.
Этан любил остров Бейнбридж. У его родителей там был домик на пляже, и мы регулярно туда ездили. Дом с четырьмя спальнями стоял над Орлиной бухтой, и едва ли его можно было назвать «пляжным домиком» в привычном смысле этого слова. В нем была огромная ванная комната со всеми возможными удобствами, балкон в главной спальне и кухня, достойная шеф-повара, где Этан по утрам пек для меня оладьи на пахте. Но в последнее время он ездил на остров один. Когда к нам приехала моя мама, чтобы побыть со мной после несчастного случая, Этан провел в доме на острове шесть дней. И хотя я обиделась на него за это, в каком-то смысле я его понимала. Ему нужно было по-своему пережить горе. Домой муж вернулся небритый, с какими-то пустыми глазами.