– Встань у двери Амелы и никого туда не пускай, пока я не позволю. Умри – но не пусти. Поняла?
– А если они торгуют вяленой человечиной? Ты тоже возьмешь их деньги и будешь защищать от опасности?
– Пусто, – облегченно вздохнул парень. – Можешь продолжать.
Нед усмехнулся – когда он был рабом, максимум что видел от хозяйки дома, – брезгливую жалость, как к шелудивой, больной собаке. И жалко, и прикасаться противно – вдруг заразишься! А тут «собака» вдруг превратилась в желанный, вожделенный объект, лучше которого нет на свете.
Оглянулся – Хелда. Улыбается, хотя бледна и с трудом держится на ногах, опираясь на стену дома.
Последним сдалось многострадальное ухо Неда. Оно мучительно долго отращивало плоть, становясь таким же аккуратным и красивым, как и до ранения.