Голоса моих товарищей настигли моего слуха, когда они уже не могли догнать степняков. Стало безумно стыдно, что не уберегла лошадей, подставила Крайса, который теперь получит нагоняй за потерю кадета. А еще я боялась, что не смогу убежать раньше, чем отец узнает о том, что со мной произошло. И Ник... Дождется ли он теперь меня? Дождется. Я упрямо тряхнула головой. Я смогу сбежать.
Развернулась и пошла к своим, чувствуя, что сейчас готова проверить хозяйство капитана на твердость сплава.
- Не понимаю, - слегка раздраженно сказал генерал.
На некоторое время в камере воцарилась тишина. Ник все так же держал меня за руку, поглаживая запястье. Мы стояли почти вплотную друг к другу, разделенные лишь решеткой. Я подняла голову, вглядываясь в карие глаза, надеясь увидеть там прощение, почему-то это было для меня важно. Что-то вроде точки на этой странице моей жизни, в которой оставалось многоточие. Ник встретился со мной взглядом, ненадолго замер, а потом заключил мое лицо в ладони и поймал губы. Я не отвечала, но и не отталкивала, ошеломленная чувствами, вложенными в этот поцелуй. Ник оторвался от меня, порывисто вздохнул и отошел.
- К нему? Зачем? - Крайс снова сделал вместе со мной шаг.
Генерал остановился, напряг слабеющее зрение и изумленно замер, глядя, как в воздух сам собой поднимается цветастый шатер. К шатру подъехали два всадника. Ярко-рыжие, словно освещающие пространство вокруг всадницы, волосы не оставили никаких сомнений, что на черном скакуне сидит его дочь. Лорин повернулся к барону и застыл, глядя на взволнованное лицо офицера МСД, которого он привык видеть практически всегда спокойным, даже равнодушным. Барон дернулся было в сторону шатра, но тут же замер и обернулся к генералу.