– Обидно, когда тебе не верят, да? – спросила сочувственно.
– Обиделась? – Мадам Марго добродушно усмехнулась, луноликое ее лицо пошло складочками и морщинками, в которых совсем утонули и без того небольшие глазки. – Да ты не дуйся, чего там! Я и сама-то не столичная штучка. С Урала, считай, вообще из глухомани, но в Москве живу вот уже двадцать… – Она осеклась, сжала черепушку так сильно, что Арина испугалась за бедную Марусю. – То есть жила…
Замыкала процессию девушка-блондинка в черной замшевой куртке, мини-юбке и высоких ботфортах. Вид у нее был несколько… игривый, никак не вяжущийся со скорбностью момента.
– Хуже, чем есть, уже не будет. – Марго пришла в себя первой и первой сбежала по лесенке.
– Не смей мне мешать! – Из-за скрежета она едва слышала слова. А потом боль и давление в груди вдруг исчезли. Бабай отшатнулся, соскальзывая с острия веретена, шагнул к столу, всадил нож в деревянную столешницу чуть ли не по рукоять. Выдернул, снова всадил. Он кромсал дерево, засыпая все вокруг щепой, солью и золой. А Арина с пугающей ясностью понимала, что всего мгновение назад этот страшный человек точно так же был готов кромсать ее тело. Не понимала она лишь одного: чего Бабаю стоило переключиться, перенести свою ярость с живого на мертвое. Колени подогнулись, будто ей перерезали сухожилия, и Арина сползла по стенке на пол, зажала уши руками, чтобы не слышать, зажмурилась, чтобы не видеть.
– Не трогайте его! Просто отпустите. Разбирайтесь со мной.