– Она мне никогда не нравилась, даже при жизни. Обыкновенная выскочка из низов.
– Что она делала у пансионата? – спросила Анук, разглядывая гроздья винограда. – И ты?
Анук стояла спиной к окошку, лицом к самодельному, сколоченному из досок столу. На нем горели свечи. В их неровном свете тень Анук жила своей собственной жизнью. Длинный нос сделался еще длиннее, спина согнулась, точно под тяжестью неподъемного груза, руки походили на пауков. Если сама Анук была старой, то тень ее казалась вековой.
– Она забрала мои карты, – сказала Марго таким тоном, словно факт этот был серьезнее убийства.
– Сема, – позвал Волков, сжимая и разжимая кулак, как чужую, разглядывая собственную руку. – Сема, что с Ариной? Он ее забрал?
В этот момент все женщины осуждающе посмотрели на даму в шляпе.