Анук оборачивается. Песня, похожая на колыбельную, обрывается, тончайшей паутинкой вибрирует в звонком утреннем воздухе.
Вот так по-деловому, профессионально. У Арины к нему дело, и он ее слушает.
– Кто – он? – повторил Волков с нажимом, и в голосе его Арине почудилось не беспокойство даже, а паника.
Третьей шла дама, похожая на учительницу мышино-серым шерстяным костюмом, унылым пучком на затылке, туфлями на невысоких устойчивых каблуках и сумкой-портфелем, зажатой под мышкой. Эта женщина, которую про себя Арина окрестила училкой, внимательно смотрела себе под ноги, как будто шла по топкому болоту, а не по выложенной тротуарной плиткой дорожке.
Вот и ниточка! Не бог весть какая длинная, но ухватиться за нее все-таки можно. Если карты были при Марго в момент смерти, значит, она встречалась или планировала встретиться с кем-то из клиентов. Узнать бы с кем. А как, если посмертная амнезия все испортила?
– Можно и без озарения. Можно вопросы задавать, на которые клиент желает получить ответы, но тут уже без допинга никак. Видела портфельчик? Там у нее с собой постоянно стопка чистых листов, фломастер и термос. А в нем то, что она называет чайком. Видела я однажды, как этот чаек действует.